Я не могу заснуть. Приходит ко мне бессонница. Мадам, уйдите, прошу. Зачем обо мне беспокоиться. За окнами новогодние салюты, веселые голоса. Не знаю, почему, но мне кажется, что праздник проходит параллельно с моей жизнью. Муж, работник местного санатория, ушел на дежурство. Взрослые дети — сами по себе. Дома я, кот и... телевизор. Неизменные друзья пенсионерки. На столике — елочка, шампанское, салаты. В двенадцать хочется спать. Замучила меня "подруга" бессонница.
Выключила свет. Засну, обязательно засну, должна заснуть... Спать, спать... Я закрыла глаза, крепко сомкнула веки. Воспоминания приходят, когда их не ждут.
Мама очистила мне мандарин. Стоит елка на табуретке, самодельные игрушки, и только одна — настоящая. Крошечный трофейный чайник из Германии, подарок дяди-фронтовика.
Я зачем-то поднялась с постели, посмотрела на елку. Чайник как новенький. Немецкое качество.
У меня было барачное детство. Их было много, этих "временных" домов без удобств на окраине большого города. В крошечной комнате жили трое — мама, старенькая бабушка и я, тощая девчонка. Летом все жильцы почти не заходили домой. Вся жизнь проходила во дворе. Мужчины играли на деньги в карты, дети бегали, женщины сидели на лавках. В соседней квартире-комнате жила семья. Муж, жена, их сын, бабушка и ... курица в клетке. Хозяин был заядлым картежником. Он проигрывал все, а так как денег практически не было, то приходил он домой и без рубашки, и без башмаков, и с разбитым лицом. Стены были такие тонкие, что плач его жены стоит до сих пор у меня в ушах.
... Перевернулась на левый бок, открыла глаза. Луна и я. Больше никого.
Я так хотела учиться, и мама "подделала" мою дату рождения. Мы пришли в школу. Детей принимала строгая немолодая учительница. Она внимательно посмотрела на нас. Взяла свидетельство, отложила его.
— Как вам не стыдно, мамаша? Вы чем это занимаетесь? В школу очень хочется, девочка?
— Нет, не хочется...
— Ну, вот видите. Пусть еще год погуляет.
Их давно нет. Нет моей старенькой, горбатенькой, изработанной бабушки. Нет мамы. Нет многочисленных родственников. Они ушли. Тихо, без шума. Один за другим. Исчезли, растворились... Почему вы приходите ко мне ночью? Я ведь так хочу спать... Я слышу ваши голоса, я ощущаю ваше дыхание... Вас нет! "Не задерживайся долго на улице, мы ведь так волнуемся. Кушай дорогая, пока горяченькое. Какие прогулки, уроки надо делать..."
... Легла на спину. Тишина давит. Считать слонов бесполезно.
Слона я видела одного — толстого, флегматичного в зоопарке южного города. Он смотрел на нас с мамой, а мы на него. А потом мы гуляли. Мама и я. Она так крепко держала меня за руку!
...Я сжимаю угол одеяла...
Отца своего я совсем не знала. Он появлялся в моей сознательной жизни в виде эпизодов — раза три, не больше. Мне четыре года. Он приехал разводиться с моей мамой. Приехал из другого города. Высокие, красивые они стояли и о чем-то разговаривали. Потом мама плакала, а он курил. Меня, маленькую дочь, он заметил позже. Я широко открытыми серыми глазами смотрела на отца. У нас с ним одинаковые глаза. Он засмущался, поднял меня на руки, стал что-то говорить. А потом он подарил мне маленького плюшевого мишку. О чем я думала тогда? Мне кажется, я очень хотела, чтобы он остался.
У моей бабушки рождалось много детей. Рождались и умирали в младенчестве. Осталось семь человек. Александр, мой юный дядя, пошел добровольцем на фронт. Когда ему исполнилось 19 лет, бабушке принесли похоронку. Он писал стихи. Красивые и немного наивные.
... Бессонница. Вы приходите ночью, когда тихо, когда слышен только стук моего сердца. Вы — моя память, моя совесть, мои сбывшиеся и несбывшиеся надежды. Вы стоите — хрупкие, какие-то нереальные... И только глаза... Я вижу ваши глаза. Они — живые... ...Засну, обязательно засну, должна заснуть... Я резко встаю и подхожу к окну. Темно. Снежок залетает в форточку. Он тает на моем лице. Далеко-далеко видны красиво подсвеченные купола церкви.
