пришло время опубликовать наши приквелы, сиквелы и вбоквелы (спин-офф они называются) к старым рассказам
старые рассказы-"исходники" специально опубликованы были вчера тут [ссылка-1]
голосовать не надо, но можно поугадывать, хотя мне кажется тут почти все ясно
но авторы (герои, поддавшиеся на мои предложения, просьбы,манипуляции и шантаж) вот:
Ящер
Роль второго плана
Надин
Любая женщина всегда в итоге осень
Му-Му
Хронический недосып (она снова с нами!)
Коза Агата
8 рассказов от семи авторов.
Конференция "О своем, о девичьем""О своем, о девичьем"
Раздел: Музыка, книги, ТВ, кино (Рассказы)
Отвечать в конференциях и заводить новые темы может любой участник, независимо от наличия регистрации на сайте 7я.ру.
Вопросик. Планы есть на новый конкурс?
А то я набегами, многое мимо меня ((( 01.03.2023 12:20:55, Нечта
Маякните мне в почту, я виновата, вам в рассылку не включаю. Все буду присылать
01.03.2023 14:04:37, Коза Агата
А то я набегами, многое мимо меня ((( 01.03.2023 12:20:55, Нечта
01.03.2023 14:04:37, Коза Агата
Эх, ностальгия…
28.02.2023 20:06:43, Женечка-пенечка
Деффачки, вы молодцы. 01.03.2023 11:25:20, Роль второго плана
Липкая навязчивая тревога сковала все внутри. От нее подташнивало, путались мысли. Но Мила понимала только одно: ей нужно бежать, искать то место, которое видела во сне. Неуклюже поднявшись с колен, девушка поспешила к выходу. Темноту улицы прорезали синие всполохи мигалок полицейских машин, слышался треск раций. В здании и около него снова была паника. Кто-то кричал, кто-то бежал в сторону леса. Мила кинулась следом за ними, но новая вспышка воспоминаний заставила ее остановиться.
«Нет, леса уже не было, только дорога и немного фонарей, лес позади или нет, - она схватилась за голову, - думай, ну, думай же, вспоминай». И ее осенило: сбоку от леса проходит трасса. Мила оглянулась в поисках кого-то из полицейских, ей надо было поделиться своей догадкой, но рядом их не увидела. Понимая, что времени осталось совсем мало, она одна побежала в сторону противоположную от остальных людей.
Тревожный шум деревьев нарастал. Этот звук, гнетущий и пугающий, смешался с пульсирующим звоном в голове. Кровь все текла, не останавливаясь, мужчина, как мог, с силой прижимал ладонь к ране. Но рука была настолько мокрой, что постоянно сползала. Бежать человек больше не мог, только спешно ковылял, с трудом передвигая ноги от боли и слабости. Снова какой-то шум, мужчина обернулся – никого. Машинально глянул вверх: деревья вырастали на глазах, тесно переплетаясь верхушками, угрожали расправой. Издав тяжелый хриплый вздох, человек снова поковылял вперед.
Мила бежала по краю посадок в сторону дороги. Внутренний животный страх за брата гнал все быстрее. Лишь бы успеть, лишь бы не опоздать. Она видела, что будет, но надеялась как-то исправить страшную концовку своего сна.
А в это время человек медленно брел совсем недалеко от Милы. Он не слышал ее и не мог пока еще видеть. Хотя глаза привыкли к темноте, из-за сложных глубоких ран густой серый туман все чаще возникал перед его лицом. Как же ему хотелось рухнуть в это плотное облако и уснуть. Доковыляв до дерева, мужчина прислонился к шершавому стволу, собираясь с остатками сил. До освещенной фонарями скоростной дороги оставалось совсем немного. И в ту же секунду впереди от дерева отделилась темная тень. Человек одной рукой помахал, разгоняя снова возникший туман, другой направил пистолет в сторону силуэта.
Мила почти добежала до дороги, когда грянул выстрел. За ним тут же последовал второй. Резкие хлопки, так похожие на взрывы петард на Новый год. Девушка испуганно завертела головой, пытаясь понять, откуда был звук. Но больше ничего не происходило: ни шума, ни криков. Тишина после выстрелов казалась такой пронзительной, что даже лес затих и прислушался. Мила осторожно, выверяя каждый шаг, снова пошла в сторону дороги. Ей хотелось кричать и звать брата по имени, но боялась ему навредить. Внезапно совсем рядом раздался тихий хриплый стон. Мила кинулась туда, и чуть не споткнулась о человека, лежавшего на животе на земле. Из его шеи фонтанчиком брызгала кровь. От увиденного у Милы закружилась голова, глаза защипало от подступивших слез.
- Витя, где мой брат? Витя, скажи! – она опустилась на колени рядом и дрожащей рукой попыталась зажать рану.
В ответ только еле слышные хрипы. Понимая, что ему уже не помочь, Мила поднялась, оглядываясь вокруг себя.
- Влад! Владик! Где ты, ответь мне! – продолжая звать, пошла в обратную сторону от дороги.
Наконец она увидела его. Брат неподвижно лежал на земле, на груди несколько сильных порезов. Задыхаясь от слез, Мила кинулась к нему, зовя и причитая. Она тормошила его, умоляя очнуться. Где-то вдалеке раздался шум, сквозь деревья девушка увидела неуверенный прыгающий луч фонаря.
- На помощь! Мы тут, помогите! – истошный крик эхом разнесся по лесу.
К ним подбежали люди в форме. Милу оттолкнули от брата, началась суета.
- Пульс еще есть, слабый, но есть, скорее врачей,- проорал чужой мужской голос.
«Значит, он еще жив, я успела»,- успела подумать девушка и резко провалилась в глухую темноту, потеряв сознание.
Конец. 28.02.2023 12:11:44, Коза Агата
Страсти какие…
28.02.2023 18:43:24, Женечка-пересказа
Интересно как Ник исправился)))
28.02.2023 18:44:11, Пенечка я
На карниз под крышей собора из сумеречного неба бесшумно опустились две крылатые фигуры. Присели рядом со скульптурой, изображающей такое же существо, и молча внимательно за ней наблюдали. Но фигура не шевелилась, как и положено изваянию серого камня.
- Вчера мне еще показалось, что он моргнул, - сказало существо поменьше.
- Навряд ли. – Ответил его более крупный спутник. – Его больше нет.
- Ничего, - философски отметил второй, - ты сам говорил - всегда будут другие…
Варгульи посмотрели вниз, на площадь, малолюдную в сгущающихся сумерках. Оттуда на них, запрокинув голову, смотрела кутающаяся в тонкий плащ женщина.
***
… - Что ты решила, Марта? – настойчиво повторил варгул. Она отрешенно удивилась, что способна сейчас думать о том, как его правильно называть, и вообще пытаться определить пол. Наверно, мозг так защищается, решила она.
- Расскажи мне, на что я иду, - устало потребовала она.
Темная фигура обрела четкие очертания и плотность, варгул совсем по-человечески присел на край подоконника. Чаю ему, что ли, предложить, мелькнуло в мозгу.
- Варгульи – хранители равновесия, - начал он. – Нам дана сила и задача поглощать и рассеивать концентрированный мрак человеческих душ.
Когда человеком надолго овладевает сильное чувство, происходит… выброс этой эмоции в энергетические слои Земли. Примерно как выхлопные газы автомобилей попадают в атмосферу. И когда многие люди начинают чувствовать одно и то же – ты ведь знаешь выражение «витает в воздухе»? – то последствия могут быть непредсказуемыми. Собственно, многое уже и навитало, как видишь. Это опять же как атмосфера – переизбыток влаги рождает дождь и так далее. Ты слышала, например, про секты, массовые самоубийства? Только массовость тоже может быть разной…
То, что чувствуешь ты – подавленность, тоску, одиночество – одни из самых сильных ощущений по длительности и плотности. Собственно, из сгустков этой энергии когда-то и появились варгульи. И мы впитываем ее, и опустошаем, обеззараживаем. Мы – само равновесие. Рожденное из пепла выгоревших душ, как сказал однажды один из нас, еще будучи человеком.
- Ты говорил о долгой жизни…
-Да. Живем мы долго, очень долго, но и мы смертны. Часто, предчувствуя смерть, варгулья садится в облюбованное местечко – и замирает, и каменеет. Становится сама себе надгробным памятником.
- Значит, все изваяния – на самом деле умершие варгульи? – Марту передернуло.
- Нет, не все. Часто это действительно скульптуры. Люди ведь видят нас иногда. Не все решаются стать варгульями, некоторые выплескивают свои переживания в созидании – и создают в том числе и наши изображения, и пишут сказки… Сколько произведений искусства и литературы создано именно такими одинокими, страдающими людьми! Иногда им становится от этого легче. Иногда нет.
А некоторые из нас выбирают другую смерть. Они дожидаются зимы и исхитряются превратиться в ледяную фигуру – ты, наверно, видела такие у фонтанов. И весной исчезают без следа.
И мы ищем замену ушедшим. Ты отличный кандидат на варгулью, ты готова быть опустошенной. Ты переродишься, получишь очень долгую жизнь, могучую силу, избавишься от страданий. Возможно, спасешь человечество.
- Но перестану быть человеком.
- Да. Но это того стоит.
Марта помолчала и выдохнула:
- Я хочу увидеть детей.
После короткого раздумья варгул кивнул, переглянулся со своим спутником, и тот шагнул Марте:
- Ну, полетели.
- Правда? Мы… полетим по-настоящему?
- Нет. В настоящем полете я долго не выдержу твоего веса, а ты – низких температур. Но мы же не птицы, нам доступно многое. Держись за меня.
Марта вцепилась в твердое плечо – кожа его на ощупь была прохладной и шероховатой - и почувствовала, как ее обволакивает плотный покров серого крыла. Дух захватило, сердце скакнуло, как бывает, когда делаешь «солнце» на качелях – и открыла глаза она уже в совсем другом месте. На заснеженной, тускло освещенной фонарями улице, перед домом Аделины, прямо у окна детской.
Из-под покрова варгульих крыльев, делавших их бесплотными полутенями, она смотрела через оконное стекло, держась изо всех сил – не рвануться туда, к ним. Да навряд ли бы у нее и получилось. Кажется, и голоса не было. И она только жадно смотрела на своих выросших и почти незнакомых детей, и несмотря разделяющее их мутное стекло, темноту и наворачивающиеся на глаза слезы, видела ясно-ясно, и слышала каждое слово, произнесенное в комнате.
Окончание следует 28.02.2023 12:11:05, Коза Агата
Эля сидела за столом перед стопкой учебников и тетрадей – меняла обложки, подписывала. Дитмар лежал на кушетке, уткнувшись в книгу.
- Тетя Ада получила для нас новые метрики, - сказала девочка. – Нам скоро пора будет готовиться к вступлению в комсомол. Так что запомни, если тебя спросят, мое полное имя – Электрификация.
- Я помню.
- Как расшифровать твое – помнишь? В метрике оно осталось прежним, ты должен сам помнить значение.
- Достойный интеллектуальных трудов Маркса, - послушно буркнул Дитмар и запоздало огрызнулся: - хватит меня уже учить.
Эля вздохнула, села рядом.
- Я же не со зла…я хочу как лучше. – девочка помолчала. – Ты…вспоминаешь маму? Скучаешь? – Не дождавшись ответа, снова заговорила: - Дитмар. Я же не чтобы кому-то рассказывать. Просто в метрику глянула и вспомнила.
- Я не знаю, - наконец ответил мальчик. – Ее так давно нет с нами… я привык, что ее нет, и скучаю уже как будто только потому, что это вроде как положено. И это плохо. Но и то, что она уехала - плохо, и почему именно уехала – тоже плохо! Понимаешь? Я не знаю, что лучше и правильнее – скучать или забыть.
Эля вздохнула и потянулась обнять брата. Он, конечно, вывернулся, но свою руку в руке сестры оставил…
- Не грусти, - сказал молодой варгул. – Они переживут и забудут. Видишь, они уже привыкают. А тебе станет легче. Я хорошо помню, что в человеческой жизни все гораздо сложнее. У меня ведь тоже были родители, и я ужасно страдал из-на них. Так глупо.
- Вы их помните?
- Конечно, хоть это и было уже очень давно. Трансформация ведь не стирает память. Моя мать ушла из семьи к любовнику, я остался с отцом и очень по ней тосковал, хоть и знал, что она навлекла на нас позор. Я виделся с ней после этого лишь однажды. А потом узнал, что она погибла. Мне не сказали как, но я слышал, как шушукались горничные и няня. Смерть была ужасная, и тоже крайне глупая, как многое, что делают люди. Отец был вне себя от горя, и даже забрал к нам ее дочь, но ему совсем не было дела до нас. Я тоже сходил с ума от тоски. И однажды на прогулке я убежал от гувернантки, перелез через ограду моста и прыгнул вниз. Я хотел уйти из жизни, но меня поймал Оран – и я получил вот эту, новую жизнь.
- Вы…виделись потом со своими родными?
- Нет, зачем? Это ведь совсем неважно, ты сама это поймешь. Ну… нам пора.
И через несколько мгновений Марта справлялась с легким головокружением уже в своей квартире.
- Теперь ты готова? – спросил старший варгул – видимо, тот самый Оран.
Она молча кивнула.
- Можешь закончить оставшиеся дела, если они у тебя есть. Я приду за тобой до рассвета.
Марта аккуратно прибрала аскетичную квартиру, уложила вещи в чемодан, и оставила под вазой посреди стола конверт с деньгами и запиской для хозяйки. Прощаться ей было не с кем.
Вроде все. Она стояла у окна, прижавшись лбом к стеклу, и смотрела во двор. Рассеянно блуждающий взгляд остановился на маленьком снеговичке на парапете у подъезда, вылепленный кем-то из местных детишек. Долго он не простоит, зимы здесь мягкие…
И вдруг Марта поняла, почему некоторые варгульи, умирая, становятся ледяными фигурами. Они хотят исчезнуть. Дает сбой дарующий покой механизм перерождения, и они не выносят этого нескончаемого одиночества и тоски – теперь не только собственной. И обретают наконец покой, только утекая по весне прозрачными струйками в чашу фонтана...
Оран явился за ней после трех часов ночи. Она шла за ним молча, стараясь вдохнуть в себя и запомнить свою последнюю человеческую прогулку по городу. Он привел ее в тот самый храм, где впервые перед ней явился. Варгул не глядя повел крылом – и загорелись свечи, скупо, в меру необходимости, освещая помещение. Подошел к алтарю, твердым когтем прочертил перед собой линию. Линия на миг вспыхнула огнем и погасла, оставив на гранитном полу только легкий след.
– Теперь ступай к входу. И возвращайся оттуда ко мне. Переступи черту и встань со мной рядом. И все.
Марта вернулась к двери и оттуда, как невеста к жениху, двинулась к алтарю. Она шла и думала – интересно, как это произойдет? Я подойду к нему вплотную, лицом к лицу, и меня вдруг отбросит назад рывком внезапно распахнувшихся за спиной могучих крыльев… Они прорвут мою кожу и одежду, интересно, мне будет больно?
Она шла по проходу, церковь была маленькая, идти было недалеко, в голове теснились мысли, она вычленяла их обрывки – интересно…больно…мне еще интересно и мне еще может быть больно… Вот она, черта, уже совсем близко, и до массивной неподвижной фигуры Орана рукой подать… Марта остановилась. И сделала шаг назад. Потом еще. И еще. Развернулась и почти побежала к двери, и только оттуда оглянулась и крикнула «Прости! Я остаюсь!»
…Сонный владелец кофейни наблюдал за самой ранней посетительницей, дождавшейся открытия заведения на крыльце. Сейчас она грела руки о чашку, глядя в окно отсутствующим взглядом. Со вкусом сделала глоток, откусила свежий, с пылу-с жару, рогалик, прикрыла глаза – то ли от усталости, то ли от удовольствия.
- Вкусно? – спросил хозяин.
Женщина посмотрела на него, помолчала, словно прислушиваясь к себе, и улыбнулась:
- Очень! 28.02.2023 12:10:51, Коза Агата
Уффф… хорошо, что она осталась
28.02.2023 18:49:24, Женечка-пенечка
Мне понравилось, что она осталась. 28.02.2023 12:53:57, Любая женщина всегда в итоге осень...
вот тонкий намек например это тонкий, а толстый это уже как бы и не намек, а указание 01.03.2023 04:22:21, Коза Агата
я предчувствовала, что блин останется, хотя так все вроде шло что согласится
28.02.2023 12:54:53, Коза Агата
Двор был небольшой, квадратный. По периметру двора, прижавшись друг к другу стояли крепкие глинобитные домики на две-три комнаты с небольшими светлыми окошками. Общий туалет был в левом углу около забора - чтобы удобно было чистить после такого количества жителей. Колонка с ледяной водой располагалась слева от входа. Несколько деревьев чинар, грецкого ореха, граната и вишни, посаженных произвольно в центре, служили хозяйкам и тенью от летней жары, и опорой для бельевых верёвок многочисленного белья. И таких дворов, наполненных местными и эвакуированными от войны людьми, было в городе немало.
Манана здесь родилась, училась в школе, бегала купаться с подругами на канал, посещала Дом пионеров, ходила с бабушкой на базар, и не было для неё города лучше, чем этот.
В домике, где жила семья Мананы, было две комнаты и кухня-прихожая с керогазом. Манана скинула ботинки и заглянула в бабушкину комнату.
Бабушка была одна, без посетителей. Своими большими руками она обняла худенькую Манану и прижала к своему мягкому животу. От бабушки пахло кофе и табаком.
- Опять гадала на кофейной гуще? Меня из-за тебя в школе на собрании прорабатывали. Страна с врагом борется, а бабушка на кофе гадает, - сказала она бабушке с легкой укоризной в голосе.
- Людям надо помогать, Манана. Как ты к людям, так и они к тебе, детка. Вот женщина сегодня у меня была. На Текстилькомбинате работает. Всё ходила ко мне, про сына спрашивала. И я-то видела, что живой, что вернётся. И успокаивала её, как могла. А сегодня она прибежала - нашёлся, говорит! Написал! В нашем госпитале долго без сознания был, но живой! Представляешь, Манана, счастье-то какое! Сахар вот принесла в гостинец. Ты будешь сахар, Мананочка? Бери стул, Манана, двигайся ближе. Запоминай, что означают круги и что означают разводы.
- Бабушка, твоё гадание на кофе - это не научно.
- Не научно, - соглашалась бабушка и спрашивала, - А научно было бы, если бы Соня умерла с горя? Людям нужна надежда.
Про Соню бабушка была права. И Манана разглядывала линии и круги, в которые ткнул ей сухой бабушкин морщинистый палец.
Соня долгими неделями вместе с сыном Фимой они ехали в поезде в глубокий тыл, в их город. Мать Мананы, врач, работала на вокзале и принимала женщин и детей из разных городов страны. Эвакуированных организовано по прибытии кормили кашей, вели в баню, где стригли и выдавали одежду, если требовалось. Сирот оформляли в ясли, взрослым подыскивали жильё в городе или в за городом.
Однажды мама, оформляя очередную группу эвакуированных, узнала в худой седой женщине свою дальнюю родственницу, хохотушку и веселушку Сонечку. Сонин муж отстал от машины при эвакуации завода и пропал без вести, а старший сын погиб в первые же дни войны.
Мама упросила соседа по двору инвалида дядю Мишу уступить свою вторую комнату для Сони с Фимой. На время, пока Соне не дадут общежитие от завода.
Так и жили, друг другу не мешали. Дядя Миша-инвалид на ослике развозил керосин по дворам и квартирам. Соня работала на заводе, а Фима пошел в школу. Днем Фима с ребятами играл в футбол. Вечером кормил дяди Мишиного ослика. И всё было хорошо, пока однажды Фима вместе с соседскими мальчишками не пошел на пустырь бросать гильзы в костер...
После похорон Фимы Соня осунулась, сгорбилась. Потом стала заходить к бабушке пошептаться и поплакать о своём горе. А однажды вытерла слёзы, расправила плечи и отправилась на вокзал, дождалась поезда с детьми-сиротами из Ленинграда и привела домой светленькую тоненькую Анюту. И стала её любить.
Дядя Миша-инвалид привык к своим жильцам и читал Анюте старые книжки. Манана перебрала свои довоенные игрушки и подарила Анечке медведя с пуговичными глазами.
Мать достала старый чемодан с довоенными вещами, из которых Манана выросла, чтобы перешить для Анюты. Злая соседка Ленка Петрищева советовала матери продать вещи на базаре и купить лишнюю лепешку худющей Манане, но потом, устыдившись своих слов, притащила Соне старый матрас.
Соседи понимали, что Соня начала новую жизнь благодаря бабушке, и даже скандальная тётя Ленка Петрищева перестала кричать на весь двор, что бабушка обманывает честных советских людей и что на неё надо заявить куда следует.
Сама Ленка Петрищева работала на фабрике, приходила поздно, разговаривала громко, постоянно ругалась с соседями, а потом раздавала подзатыльники своим сыновьям. Но иногда вечером, дождавшись, когда Мананина мать будет на дежурстве, тихо приходила к бабушке и кофейной гуще с тихой надеждой.
Ленка Петрищева презирала "музычку" - соседку Антонину Викентьевну, учительницу музыки, фыркала вслед её ученикам с нотными папками, называла учительницу недобитой контрой и требовала "прекратить тарабанить на пианине, от которой у рабочих людей голова болит".
Строгая Антонина Викентьевна с нервными бровями и ноздрями, реагировала на Ленку, как на досадную муху, и старалась её избегать.
Окончание следует
28.02.2023 12:08:06, Коза Агата
Антонина Викентьевна почти не интересовалась делами соседей и не участвовала в общих собраниях двора, где соседи переругивались и устанавливали очередь для уборки общественных мест. Но два раза в неделю, когда старуха-узбечка Малика-ханум, приводила на урок музыки свою внучку Фирузу и приносила учительнице катык (кислое молоко) и лепешку, Антонина Викентьевна делилась частью угощения с Соней для Анюты. И Анюта, утыкаясь от смущения в материнский Сонин локоть, постепенно росла и крепла на кислом молоке, горячих лепешках и ленивом нежном солнце.
Малика-ханум бабушку гадать не просила. Она вообще плохо говорила по-русски. До революции она носила паранджу, после революции училась грамоте, а теперь заходила к бабушке, пока Фирузка играла гаммы у Антонины Викентьевны, и перечитывала ей письма от своих сыновей и внуков на обоих языках одновременно.
Посетители побаивались категоричную и жёсткую Мананину маму, и старались приходить в дом в отсутствие Мананиной матери. Манана несколько раз видела у бабушки и соседок с другой стороны улицы, и торговок с базара, и толстую почтальоншу Валентину. Почти всех, у кого сыновья, мужья, братья, внуки, женихи или племянники воевали на фронте.
Антонина Викентьевна к Мананиной бабушке не ходила, хотя Алик, её сын, красавец и талантливый скрипач, числился среди без вести пропавших.
Манана часто навещала Антонину Викентьевну. На стене висел портрет Алика, а под портретом висела его скрипка. Когда Антонина Викентьевна выходила на кухню, чтобы приготовить чай и подать нехитрое угощение, Манана подходила к стене, проводила пальцем по волосам Алика на портрете и по полированной поверхности скрипки.
Манана отхлебывала подобие чая из старинной чашки тонкого фарфора и слушала, как Антонина Викентьевна перечитывает старое Аликово письмо.
Потом Манана рассказывала учительнице музыки о своих делах - об учебе, о школе, подружках, о чтении стихов в госпитале для раненных.
Заканчивали они обычно тем, что Антонина Викентьевна выражала надежду, что Алик обязательно вернётся живым и здоровым. И ещё будет играть на скрипке.
Манана знала, что Алик больше не приедет. Не было сил сказать эту горькую правду Антонине Викентьевне, и Манана за внешней веселостью прятала свои грустные глаза.
- Всё ещё будет хорошо, Манечка, - сказала однажды учительница, - Кончится война, вернутся наши мужчины с фронта. Вернется твой отец. Алик приедет. Анюта вырастет и окрепнет. Ты закончишь школу. Встретишь любимого человека и создашь семью. Понимаешь, Манечка, всё ещё будет.
Мананина рука задрожала. Она наклонилась над чашкой чая. Маленькая слезинка упала в чай и растворилась без остатка. Антонина Викентьевна заметила дрожание руки и заминку.
- Ты не веришь, что Алик жив? Ты гадала на кофе? - удивленно покачала головой учительница.
Манана молча смотрела на вышитый вензель на скатерти и молчала.
- Задурила бабушка тебе голову с гаданием на кофейной гуще. Придется мне поставить в известность твою мать обо всем, что происходит в вашем доме в её отсутствие. Бабушка старая, но ты же, Манечка, комсомолка, как можно верить в чушь с кофе? Алик вернется домой, я даже не сомневаюсь, - говорила Антонина Викентьевна и ходила взад и вперед по комнате.
"Маме, значит, расскажет", - думала Манана и вспоминала, как мать плачет ночами, перечитывая треугольнички, пришедшие от отца.
Манана встала со стула, подошла к двери, несколько раз шмыгнула носом и вытерла его кулаком.
- Я пойду, Антонина Викентьевна. Простите меня.
Учительница музыки кивнула.
Жаль её и Алика жаль. А девчонки болтали, что у неё в комоде спрятаны портреты предков в царских мундирах.
В субботу, когда Манана после бани помогала бабушке расчесать и заплести длинные седые волосы, прибежала Лена Петрищева и рассказала, что Антонине Викентьевне стало плохо с сердцем в очереди. Пока довезли до больницы, учительница умерла.
- Быстро всё произошло, – вполголоса рассказывала Лена, вытаращив глаза, - никто ничего сделать не успел.
Соседи вскладчину заказали гроб и похоронили её на русском кладбище. Мананы на похоронах не было, слегла с воспалением легких.
Сквозь сон в полубреду она слышала разговоры взрослых, о том, что освобождают от мебели комнату Антонины Викентьевны. Что соседки разобрали посуду тонкого фарфора по своим комнатам - посуда всем нужна. Что за пианино прислали грузовик, чтобы перевезти его в школу - люди в город прибывают каждый день, завтра или послезавтра сюда заселят эвакуированных, а пианино занимает полкомнаты.
Манана крикнула им слабым голосом, что это она убила учительницу. Мать и Ленка Петрищева прислушались.
- Ей не лучше? - спросила Ленка Петрищева.
- Бредит, - тихо ответила мать, - Сегодня вечером принесут лекарства и ей будет легче.
- Бабушка! – утром Манана схватила бабушкину руку, меняющую влажный компресс на голове, - Алик мёртв, я это видела на дне чашки.
- Я надеюсь, ты не сказала об этом бедной Антонине Викентьевне? – бабушкин голос дрогнул.
- Она сама догадалась, и умерла с горя.
- Детка, - сказала бабушка и погладила мягкой рукой Манану по косичкам, - Есть один секрет в кофейной гуще. Никогда не верь смерти на дне чашки.
После похорон Ленка Петрищева и мать перетащили на чердак старый чемодан с вещами Антонины Викентьевны, завернули в бумагу старинные портреты и фотографии из её комода и футляр со скрипкой.
Всё это надо передать Алику. Ведь он обязательно вернётся. Ведь нельзя же жить без надежды.
Конец. 28.02.2023 12:07:49, Коза Агата
Немного сумбурно, как будто автор торопился рассказать всё за пять минут))
А в целом очень атмосферно 28.02.2023 20:09:06, Нечта
А в целом очень атмосферно 28.02.2023 20:09:06, Нечта
Так грустно…
28.02.2023 18:57:05, Женечка-пенечка
Варгуль долго возился в прихожей, тщательно отряхивая с крыльев снег. Натечет на пол – огребешь от жены. Но она все равно встретила его взвинченной и сходу заявила:
- Нам категорически не подходит эта няня!
- Что случилось? У нее были прекрасные рекомендации.
- А ты сам послушай.
Чета варгулий притаилась у двери детской, поглядывая в щелочку. Оттуда доносился голос пожилой няни:
- Ладушки-ладушки, где были? У бабушки! Что ели? Кашку! А вот вам оладушки!
Маленькие варгульи радостно хлопали в ладошки и трепетали крылышками, а потом принялись уплетать оладушки с медом. Няня продолжала ворковать:
- Гули-гуленьки, гуленьки-варгуленьки…
- Что не так? – пожал плечами варгуль. – Она действительно прекрасно относится к детям.
- Мы демоны тоски и печали! – возмутилась жена. – Какие гуленьки-варгуленьки?! В общем, нам срочно нужна новая няня. Которая будет воспитывать наших детей в надлежащем нашему виду стиле.
Воспитание порядочных демонов – дело серьезное и не терпящее отлагательств. Кроме того, перечить жене было себе дороже. И уже совсем скоро, перед рождеством, отец семейства гордо доложил:
- Есть у меня на примете одна женщина. Молодая, образованная, знает четыре языка. Оставила на родине двоих детей. Сама давно скитается по чужбине, детей не видела несколько лет, одинока, подавлена, печальна. Думаю, она нам подойдет.
… - Долгая жизнь и высокая миссия – это мы предлагаем тебе. Мы дали время тебе подумать, Марта. Оно вышло. Что ты решила?
- Что за миссия? – спросила Марта.
- Воспитывать наших детей. Мы долго выбирали и считаем, что ты способна и достойна. Это честь. Соглашайся.
Марта вздохнула и согласилась.
Уже наутро Марта была представлена крылатой матери семейства, которая после короткого собеседования провела новую няню в детскую. Перед ней возникли две одинаковые маленькие фигурки - малышки-варгульи, с виду как трех-четырех летние дети. Они и не отличались от детей почти ничем, кроме сероватого оттенка кожи, небольших костных наростов на выпуклых лобиках, и наличия понуро опущенных крылышек за плечами. Личики их были печальны.
- Итак, это ваши подопечные. Надеемся, что вы вложите в работу с ними не только ваши обширные знания, но и частичку вашей души.
Варгулята оказались воспитанными и послушными. Странно, что от них отказалась прежняя няня – они, кажется, по ней скучали. Детеныши не проказничали, не докучали болтовней, словно поймав волну Мартиного настроения и уважая ее чувства. Однажды Марта читала им легенду о Лорелее – одну из своих любимых – и они слушали, не отрываясь, с удивительным покорным пониманием в больших печальных глазах. И вдруг ее пронзила мысль: «Что же я творю? Разве эту частичку своей души я должна вложить в их невинные души, которые впитывают все как губка? Разве имею я право отравлять их своей печалью? Они дети, на них не должны влиять мои беды и горести. Разве не хотела бы я, чтобы Эле и Дитмару жилось спокойно и весело? Пора брать себя в руки!»
Одним прекрасным, сырым и мрачным февральским вечером Варгуль вернулся домой. Долго вытирал ноги о коврик в прихожей, прежде чем пройти в комнаты. Наляпаешь грязью - огребешь от жены.
Из детской раздавались сдержанные смешки и голоса:
- …Как у наших у ворот, за горою, жил да был бутерброд с колбасою. Захотелось ему прогуляться, по траве-мураве поваляться…
Варгуль в ужасе опустился в кресло. Только бы это не услышала жена! Но кажется, было уже поздно - из кухни донеслись странные звуки. Она все-таки услышала, и видимо, едва сдерживает ярость! Он вскочил и бросился к ней:
- Не волнуйся. Завтра же мы рассчитаем Марту и я найду новую няню…
Варгулья помотала головой и молча протянула ему листок бумаги. На ней были изображены четыре корявые фигурки. Крылатые фигурки, порхали на разной высоте, держась за руки. Мама - с торчащими из головы пружинками и звездочками вокруг аккуратных рожек, явно означающими сияние. Папа - большой, квадратный, с профилем, состоящим из одного носа. И два маленьких забавных детеныша, похожих не то на ангелов, не то на бабочек. И надпись печатными буквами – Милай мамачки.
- Ну? Так что?
Варгулья снова издала странный звук и краем крыла вытерла глаза:
- Надо узнать…как они делают эти их…оладушки…
Конец. 28.02.2023 12:06:34, Коза Агата
Страсти-мордасти превратить в гуленьки-горгуленьки 01.03.2023 19:44:59, Роль второго плана
Многие процессы остались, увы за кадром)))
Хотелось бы узнать поподробнее!!!
01.03.2023 08:06:15, Нечта
Хотелось бы узнать поподробнее!!!
01.03.2023 08:06:15, Нечта
Вот этот вариант оптимистичный и жизнеутверждающий. Правильный:). Нравится
28.02.2023 19:03:34, Женечка-пенечка
ах, как хорошо!
28.02.2023 18:25:32, благодарная читательница...
28.02.2023 18:25:32, благодарная читательница...
Варвара Дмитриевна, задумчиво глядя в сторону окна, второй час задумчиво жевала кошачий хвост.
- Господи, - ну просто идеальный ребенок, - умильно вздохнул Тимофей. Ловко выдернул свое пушистое богатство из цепких ручек, ласково обмахнул им слабо пушистящуюся лысину Варвары Дмитриевны и потерся о Варино личико. Варя звонко чихнула и задорно вцепилась в хвост опять. – Если бы она не была такой спокойной и покладистой, просто не знаю, как бы я с ней справлялся.
Дима обернулся от мольберта и усмехнулся.
- Тимофей, не преувеличивай. Что значит «ты бы с ней справлялся»? С Вареньки не сводим глаз мы оба - я и Тамара Михайловна.
- Ага, - скептически хмыкнул Тимофей. – Как же! Нашей маме куда интереснее проводить время свободно от ребенка. Коллоквиумы у нее, симпозиумы, видите ли… А кто в ее отсутствие кормит ребенка? А поит? А ночами не спит? Да я ее даже в прошлую субботу сам купал!
- Тимофей, ну ты сам себя слышишь? Тамара прекрасная мать. И вообще, она просто сейчас в магазин на час вышла. Ты утрируешь.
- А что, а что!? – опять подскочил кот. - Скажешь, вру? Ладно, Тамара действительно просто в магазин пошла. Но Варвара регулярно ест из моей миски. Регулярно! – значимо подчеркнул кот. - Воду в поилке я уже неделю в упор не вижу. И пока вы с Тамарой наслаждаетесь сновидениями, я баюкаю нашу крошку. Да вы даже не представляете, как она беспокойно спит! Сколько колыбельных и сказок она слышала от меня. Можно сказать, что я занимаюсь и эстетическим развитием ребенка тоже.
- Ладно, ладно, - примирительно кивнул головой Дима, не отрываясь от мольберта и задумчиво почесывая кистью нос. – Может быть и так. Но – купает Варю Тамара, а ты в прошлую субботу просто упал к ней в ванну.
- Ах так! – Тимофей раздраженно вздыбил шерсть и решительно повернулся к выходу из мастерской. – Конечно, я преувеличиваю, и вам совсем не нужны мои заботы. Пойду, прогуляюсь что ли….
Варвара Дмитриевна недоуменно проводила взглядом удаляющегося Тимофея и издала предупредительный возмущенный звук.
- Варенька, - ласково проворковал Дима, - не переживай, Тимофею надо прогуляться, отдохнуть от трудов праведных. Утомился он в няньках… – не смог сдержать усмешки Дима.
Тимофей на секунду замер, но, поскольку Дима произнес совсем не то, что по мнению кота должно было прозвучать, он, недовольно дернув хвостом, продолжил неторопливо удаляться.
Варвара, видя такое форменное безобразие, повторила звук погромче. Но ситуация не изменилась: Дима возил кистью по холсту, Тимофей важно покидал комнату. Если бы Варваре Дмитриевне было больше одиннадцати месяцев от роду, она бы точно знала, что мир коварен, а такая вещь как манипуляция встречается сплошь и рядом. Но Варя решительно не хотела пока ничего знать. Она хотела жевать хвост. И хотела, чтобы её теплая и пушистая нянька грела ее толстенькие ножки. А потому, совершенно не разбираясь в перипетиях мира, Варя громко заревела, заколотила по полу пинетками, протянула ручки к уходящему Тимофею и, горько всхлипнув, пролепетала:
- Кися!
Воздух зазвенел от тишины. Кот замер в неестественной позе с поднятой лапой. Дима уронил кисть. Через секунду ошалевшая Варвара Дмитриевна взлетела к потолку, подкинутая крепкими руками вопящего от счастья Димы. Кот, путаясь в лапах, подпрыгивал рядом, выдавая немыслимые акробатические этюды.
- Заговорила! Заговорила! Заговорила моя девочка! – кружился по комнате Дима, а кот смахивал слезу и счастливо шептал:
- А вы слышали, ЧТО она сказала!?
Конец. 28.02.2023 12:05:53, Коза Агата
Замечательно написано. Читала и перечитывала. Для меня - лучшая милота. Спасибо автору за слог, за краткость и за умного котейку!
01.03.2023 16:02:46, Ираида, ФЗЛ
Такая милота:)
28.02.2023 19:34:15, Женечка-пенечка
Поздним летним утром Змей Горыныч отдыхал на заднем дворе царского замка. Правая голова была занята утренним туалетом – чистила хвост, левая подрёмывала, мурлыча «я на солнышке лежу», средняя покачивала коляску с новорождённой Машиной дочкой – принцессой Амалией. Вдруг все три головы громко ойкнули, и левая вытащила из хвоста игрушечную стрелу. «Ну, Пётр, погоди!» взревела средняя голова, разбудив своим воплем Амалию. Но Петра уже и след простыл. Машенькин семилетний сын не давал покоя всему замку, постоянно придумывая новые шалости. То решит из дедовых доспехов золото выплавить, то привидение караулит, то вздумает бобров приручать, чтобы они ему плотину построили, то в лес отправится медведей навестить. От его активности уже несколько пожаров случилось и один потоп, а уж мелких катаклизмов и не сосчитать.
- Вот что, – решительно сказала левая голова - надо с этим что-то делать! Сколько можно терпеть? Никакого сладу с ним нет! Машенька слишком мягкая, не справляется. Твёрдая рука ему нужна, отец нужен. А отец где?
- На войне! – буркнула правая голова
- Правильно, на войне. Сигизмунд зятя невзлюбил и постоянно его отсылает подальше, то воевать, то, наоборот, мир налаживать. Совсем на старости лет сбрендил, мальчишке отец нужен, а тот вечно в командировках.
Средняя голова энергично кивнула, не выпуская коляску, и Амалия снова захныкала. Она передала коляску правой голове и заговорила:
- Значит, пора самому заняться воспитанием Петра!
- Кому? – не поняла правая.
- Нам!
- Правильно – подхватила левая – если больше некому, то пора нам подключаться. А что? Машеньку замуж выдали, и тут справимся! Какие предложения?
- Может на него огнём полыхнуть, пострашнее? – предложила левая.
- Каким огнём? – презрительно сморщилась правая – забыла, что ли, как он на палку тряпку намотал, опустил её в дедову бражку, а потом с моей стороны подкрался, а в хвост камень кинул, тогда я его вместе с тряпкой чуть не спалила, в последний момент остановилась. Не боится он огня.
- Тогда Бабой Ягой напугать? – задумчиво сказала средняя
- Куда там? Он же каждое лето у неё гостит! Как родную бабушку любит, правда, там ведёт себя потише, но, как домой воротится, так опять за старое. Кощей, Леший туда же, они часто Ягу навещают, не боится Петька их.
- Делать-то что? – спросила правая.
- Думать надо, задача не простая – ответила средняя.
Все три головы свернулись колечками и задумчиво вздохнули.
А на следующий день Петька исчез. В покоях его обнаружилась написанная печатными буквами записка: «ушёл в горы побеждать дракона. Вернусь завтра к ужину». И всё! Ещё из кухни каравай хлеба пропал и окорок, из коптильни. В замке переполох, Машенька рыдает, Сигизмунд огнём почище Горыныча брызжет, требует няньку и стражу дворцовую к ответу. Слуги бестолково бегают, а толку никакого.
Горыныч о побеге узнал одним из последних. Новость о том, что в их краях есть ещё какой-то дракон, очень его удивила. Не слышал он не о каких драконах. Но драконы - драконами, а Петьку искать надо. Поручив коляску с Амалией старенькому бывшему оруженосцу Сигизмунда, Змей полетел на поиски. Поднявшись вверх, покрутил всеми тремя головами и увидел на тропинке недалеко от замка какой-то яркий листок. Приземлившись, обнаружил, что это местная газета, в которой нашлась статья о том, что в Тролльем ущелье были найдены следы пребывания дракона – вытоптанная и местами пожжённая трава. Местной газете веры никогда не было, но мальчишка, начитавшись, наверняка отправился в ущелье. Туда же полетел и Горыныч, по дороге высматривая Петьку.
Уже подлетая к ущелью, Горыныч увидел всполохи огня и услышал голос Петьки. Горыныч приземлился и с изумлением увидел картину: Петька держит сковороду, а симпатичная одноголовая дракониха с розовым бантиком на хвосте своими всполохами поджаривает блинчик. А потом мальчик пытается перевернуть блинчик, подбрасывая его вверх. Третья попытка оказалась удачной, и Петька, с радостным воплем «У меня получилось!», подпрыгнул и тут же уронил сковородку.
- Пётр, сколько раз тебе говорить – строго сказала дракониха – аккуратнее, у меня тесто заканчивается, а мы ещё не одного блинчика не испекли.
Горыныч утратил весь свой пыл и почему-то все три головы потеряли дар речи. Наконец, средняя голова, откашлявшись, смогла сипло поздороваться. Петька, снова уронив сковородку, бросился к нему с воплем:
- Дядя Горыныч! А мы тут с тётей Катей блинчики печём!
- Здравствуйте, я Катерина – вежливо представилась дракониха
- Змей Горыныч – прохрипела левая голова.
- У вас очень смышлёный мальчик, только не аккуратный
- Смышлёный!? – Горыныч наконец- то пришёл в себя – Удрал из дома, напугал всех! Это действительно, недюжинного ума надо быть, чтобы додуматься!
- Так я не хотел никого пугать – виновато шмыгнул носом Петька – хотел чудище победить, героем стать. А тётя Катя совсем не чудище, она добрая, играла со мной, блинчики учила печь, её не надо побеждать!
- Давно вы в наших краях, Катерина? – спросил Змей
- Второй месяц. Я из королевства Михалеса, долгие годы там жила, я никого не трогала, меня никто не трогал, но подросла у Михалеса дочка, и женихи, все как один хотят со мной сражаться, вот и пришлось уходить. Тут ущелье вроде подходящее, думала - не найдут меня, но ошиблась, видно, новое место искать придётся – грустно вздохнула Катерина
- Не придётся! – решительно сказал Горыныч – полетели с нами, будем этого охламона вместе воспитывать, совсем от рук отбился. С Сигизмундом я договорюсь, он теперь мой должник, раз я Петьку нашёл.
Конец. 28.02.2023 12:04:35, Коза Агата
Да-да, это новый сюжет - Змей Горыныч счастливо женат))
28.02.2023 19:40:35, Женечка-пенечка
А уж про то что местной газете веры нет это в точку автор :) прям моя тема 28.02.2023 14:33:18, Коза Агата
Сказали, надо напоследок поснимать фотки и видосы... Наверное, это что-то хорошее, вон возвращаются довольные! Мы с мужем тоже любили поснимать все друг с друга, и потом такое приятное... Даже сейчас чувствую это тепло. Хотя мне нечем чувствовать, и не за что любить его, надо ненавидеть. Он погубил меня ради этого замка, ради обещанных денег. Но сам получил то же самое, что и я – разочарование и смерть. Поэтому я перестала его ненавидеть? Или просто надоело? Они идут из леса, как мы когда-то, истратив недолгие минуты строительного перерыва на обед – совсем не на обед... Идите, идите, я вас жду. Я люблю гостей, я хочу, чтобы вы остались здесь, я могу...
Так, а это что? Подобных гостей я не люблю! Зверь, они привели зверя, фу!
- Вероника, ну скажи, зачем ты его тащишь в человеческое жилье? Да еще и не наше! А если погрызет что-то? Нагадит? Да мало ли, вдруг оно бешенное? Я слышал, если зверь не боится человека, это может быть признаком!
- Это просто мы такие классные и счастливые, Стефан, вот лисичка нас и не боится! Да, лапочка?
«Кто тут лапочка? Глупая тетеря, ты имеешь дело с наследником повелителя лисов лесов по имени Фокс Фост двадцать пятый! Лисичка! Тьфу ты! Ну ладно, такие глупильды обычно щедры на еду. Помню, помню эти шуршачки... Чипсы. Тоже такая же угощала. Правда, потом выпил полручья, но вкус... Надо посмотреть, есть шуршачки у них. Так, а это еще кто на балконе башни? Тоже тетеря? Какое-то странное сияние, и запах... Как будто без запаха. Стой, это же то самое... Дед Фокс восемнадцатый рассказывал, что водится тут такое в замке... Или шестнадцатый дед? Будь неладна наша фамильная плодовитость...»
***
Завтра они хотят уехать. Ну-ну. Ездят на лошадях. А на этом далеко не уедешь, милая моя, ты же тоже не любишь вонючие дымящие повозки, правда? Ты любишь лес, лисичек, цветочки. Я тоже любила. Тяжелая алебарда, но придется постараться. Вот, мы с тобой знаем, куда надо бить...
- Вероника, ты что делаешь?!!
Стефан вырвал из рук жены ржавую железяку, которую та как-то ухитрилась снять со стены и вытащить во двор. Однако поздно: приборная панель арендованного авто была изуродована, досталось и тому, что было под капотом. Это молодожены разглядели с рассветом, а до того Стефан отпаивал жену кофе с коньяком, обнимал ее, трясущуюся в рыданиях, стараясь, чтобы дрожь не передалась ему. Он сам очнулся от сонного морока на последнем пролете винтовой лесенки, ведущей на крышу, и если бы не грохот ударов со двора, неизвестно, чем закончилось бы это восхождение. Странное место, страшное место.
- Ты все собрала? Пойдем, приляжешь на полчасика, я пока в душ, и в путь. За машину заплатим, ничего страшного, это и так допотопная развалюха, много не возьмут. А до соседнего городка дотопаем пешком за пару часов.
Последний шанс, или они уйдут. Я просто закроюсь в спальне дверь на старинный засов, муж сделал крепкие засовы. И никто не войдет. И окно затворю. Огромный крюк для гардины прочный, а льняная простыня выдержит это легкое тело. Мое теперь тело. Будет больно, но не больнее, чем умирать во тьме каменного погреба. И тогда нас навсегда станет двое, я буду не одна. А, что это? Мерзкий зверь!
- ААА, ты что, гадкий зверь?! Стефан, она меня укусила!
- Я тебе говорил, бешенная, а ты – лисичка, лапочка! Где, покажи? Кровь есть?
- Кажется, нет, но было ощутимо. Я стояла на столе, она подпрыгнула и за пятку...
- Что ты делала на столе, любимая? Зачем скрутила простыню? И окно разбито? Вероника! Мы уходим, все!
- Подожди, я оденусь.
- Я сам тебя одену, от греха подальше. Вот так тесть, вот удружил!
- Не говори ничего папе, он и так от тебя не в восторге... Ой, прости!
- Да ладно, что я, дурак, все понимаю, ты ж его принцесска, а тут я, с улицы. Но главное, ты меня любишь, так же?
- Именно! Держи меня за руку крепко, Стефан, и у нас получится уйти отсюда!
***
И все-таки я теперь не одна. Странное чувство, как будто потерян покой. Но я же сама этого хотела. Правда, не совсем этого...
- Эй, девчуля, чего пригорюнилась? Это мне надо страдать, укокошила лисичку, нечисть! Хотя я даже как бы и не против. Так что, двадцать пятый по очереди наследник на лисий престол, пока это прапрадед двинется, потом прадед, деды, дядьки... А лис-привидение – единственный и неповторимый! Правда, шкуру жалко, вон под окном валяется рыжая тушка. Эх, а они ушли и даже не заметили. А классно я тебя за пятку, да?
- Хватит болтать, несносный зверь. Иди отсюда!
- Ну уж нет, ты сама это сделала. Теперь я с тобой навсегда. Могу не болтать, а спеть:
Девять жизней у коооошки...
Ворон живет триста лееет,
Тяу-тяууууу.....
- Ааа, замолчи!
- Не понимаешь ты в современной музыке. Эх, жаль у нас не девять жизней.
... Ворон живет триста лееет,
А нам с тобою немножко, тяу-тяу!
Пока не выключат свеееет, ууу!
- Песенка нормальная, хотя я такую не знаю, но исполнение...
- Не певец я, но какие наши годы. Научимся на пару, ты что делала столько веков? Ныла и страдала? А можно ведь ух! Всего сколько! Тут ведь и интернет есть, надо придумать, как заходить, там столько всего! Не понти, лягуха, все болото наше!
- Что?
- Не писяй в компот, говорю, в смысле все будет пучком! Заживем с тобой!
- А гости?
- Да что гости, ты их лихо научилась выживать, будем вместе на фоксе.
- На фоксе?
- И этого не знаешь? На стрёме, на страже. А Фокс это я, лис – фокс, поняла? Глупильда, точно.
- Ладно, будем на фоксе, может и правда с тобой лучше...
- Конечно! Вот, и песня подходящая:
Все, что тебя касаетсяааа, тяууу!
Все, что меня касается,
Все только начинаетсяааа, тяуууу!
- Только не это, прошу тебя, не пой!
- На-чи-на-етсяаааааа!
Конец. 28.02.2023 12:03:57, Коза Агата
Симпатичная огненная лисичка:)
28.02.2023 19:56:35, Женечка-пенечка
28.02.2023 19:31:38, Коза Агата
Еще и "Зверей" поет... 28.02.2023 15:05:44, Лютый скептик
Я давно не верю в адекватность лис. Они хитры и насмешливы 28.02.2023 17:54:41, Коза Агата
28.02.2023 14:40:08, Ящер
Ыг, глава службы утерянных вещей космопорта планеты Ов в созвездии Гончих сов, раздражённо покачивая клешнями, медленно прошелся по комнате. Часы на стене мерно отсчитывали драгоценное время, срок сдачи приближался, а дело все не двигалось.
– Как там с рассылкой? - обратился он к стажёру
Стажёр Туг в десятый, наверное, раз за минимальный отрезок времени добросовестно просмотрел почту.
– Ничего! - последовал честный ответ.
– Совсем ничего?
– Совсем...
– Ни одной потери?
– Ни одной...
– А может надо срочно подать какой-нибудь отчёт?
– Нет...
– Или начальство вызывает?
– И начальство молчит...
– Ладно, – Ыг был явно разочарован, – тогда давай... как его...
– Ре-пе-ти-ро-вать, – услужливо подсказал Туг, сверяясь со словарем, – повторять, разучивать.
– Повторять... Тут с первого раза язык сломаешь. И пришла же в голову кому-то эта идея – укрепление культурных связей с Землёй. Театр они там какой-то завели... Пьесы... Странная у них культура! Начальство придумало, а нам теперь эту пьесу ставить. Как там её?
Туг дисциплинированно развернул на мониторе искомое.
– У. Шекспир. «Ромео и Джульетта». Сцена на балконе
– Ну с балконом все понятно, – Ыг наскоро проглядел текст, – а вот с остальным. Ладно, тут нужно двое, значит, ты будешь Джульеттой!
– Почему я? – Туг бы явно расстроен, - Ведь Джульетта младше-средний отпрыск безусловно женского пола
– Ну не я же. В конце концов ты как раз находишься в средне-переходном возрасте и если бы циклов семь назад твои матушки поменьше тебя кормили, ты тоже был бы женского пола.
Туг задумался. Он очень хорошо помнил внутрисемейные споры о том, какие перспективы откроются перед отпрыском в том или ином случае и то, как завершил их набегом на кладовую и уничтожением недельного запаса продовольствия. Пережитый в детстве стресс и последующее расстройство пищеварения до сих пор напоминали о себе... «Джульетта так Джульетта», – покладисто сказал он и с выражением прочитал:
- Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!
Отринь отца да имя измени,
А если нет, меня женою сделай,
Чтоб Капулетти больше мне не быть.
– И что тебе тут неясно? – поднял глаза Ыг, как будто не он только что возмущался непривычным текстом, – Почти как у нас.... Вот как тебя звали?
– Утг, - застенчиво ответил стажёр.
– Да уж, никакой фантазии у твоих родителей. Меня вот, например, звали Фываджпрол. И красиво, и звучно!
– Ну там же целых десять букв, а чем длиннее имя, тем...
– Да что ты привязался, когда это было-то! Ладно, продолжаем
- Через эту стену
Перелетел я на крылах любви.
Оградою из камня невозможно
Сдержать любовь
Любовь, это какое-то транспортное средство?
Туг сверился со словарем и отрицательно покачал головой:
– Это «чувство, свойственное человеку, глубокая привязанность».
– Так то человеку, а мы тут при чем? Привязанность, камни. Может тут про строительство? Тогда все сходится. Младше-средняя особь меняет имя и пол и начинает обустраивать своё жилище, чтобы заключить брак с первой ветвью супружеского дерева. Что там дальше?
...Твои родные не помеха мне...
...Они тебя убьют, когда увидят...
Ну так это когда ещё будет! Надо же, как все знакомо!
***
Туг старательно и немного пафосно зачитал последнюю фразу: «Прощай, прощай; минуты расставанья / Исполнены столь сладкого страданья, / Что я тебе до самого утра / Готова бы желать спокойной ночи» и драматически воздел верхние хватательные конечности.
Ыг уважительно помолчал минимальный отрезок времени.
– Не так и сложно, - наконец произнёс он, - и даже понятно, всё почти как у нас! Спокойной ночи! Очень сильное художественное решение! Надеюсь там, на Земле, в рамках культурного обмена, им так же удастся сеанс одновременного ночного самозакапывания с последующим гипнозом!
Конец. 28.02.2023 12:03:16, Коза Агата
Прикольно:)
28.02.2023 20:05:22, Женечка-пенечка
Читайте также
Климакс не приговор, а новая глава в жизни женщины
Многие женщины с ужасом ждут этого момента. Как встретить климакс во всеоружии с высоко поднятой головой?
Скрытые родовые травмы: чем они опасны и как вовремя их распознать
На какие "красные флаги" важно обращать внимание
