Уже на восьмом месяце мне казалось, что я уже знаю, все, что нужно знать о родах. Перечитано море литературы, кажется, что среди ночи разбуди - и я отбарабаню все о схватках, потугах и так далее. Но вот наступил вечер накануне. Я ожидала начала родов где-то 6 апреля, и поэтому вечер 24 марта, казалось бы, ничего не предвещал. Ужин был плотный, никаких признаков, того что "кишечник очищается за сутки перед этим", мы с мужем смотрели телевизор до трех ночи, в конце концов, муж уснул, а я за кружкой чая продолжила перечитывать одну из книжек про беременность. В половине восьмого утра, мне захотелось спать. Я пошла в туалет, и вдруг почувствовала, как внутри меня что-то хлопнуло. Да, именно хлопнуло, иначе не скажешь. Никакой боли или неприятных ощущений. Следом потекла водичка. Несильно, тонкой струйкой. Со страхом, я глянула вниз: фух! Воды прозрачные - это хорошо! Никакой пробки, которую я должна была наблюдать, не было. Так! Где же схватки? Боли нет, только вот льет все сильнее. Что же там было написано про "излитие вод до начала схваток"? Все из головы куда-то вылетело... Ну ничего, главное не паниковать. Сумка собрана, муж дома, с роддомом определились, вроде, все в порядке. Так, а как же теперь встать с унитаза-то, льет и льет не переставая. Ого! Теперь я понимаю, почему у меня был такой огромный живот. Столько воды!.. Так, ну, вроде бы, прекратилось, быстренько добежать до прокладок и будить муженька! Мой благоверный спал сном младенца. Тихонько растолкав его, я загадочно сообщила, что это началось. Он подскочил в кровати, вытаращил на меня красные с недосыпа глаза: "А почему ты не орешь-то?" Ну вот, приехали, фильмов насмотрелся, что ли? Вставай, собираемся! Только не паникуй, пожалуйста! А то я тоже начну.
Пока муж чистил второпях зубы, я продолжала менять "олвейсы", и прислушивалась к своим ощущениям. Где же жуткая боль, или вообще хоть какая-нибудь боль, или вообще хоть что-нибудь? Ничего, только льет и льет. Почему-то я не подумала, что использовать, например, старую простынь, хотя бы пока я дома, было бы не так накладно. Через полчаса двух пачек припасенных прокладок, как ни бывало.
"Миша-а-а! Беги в комок за прокладками! Что еще? Так, что же еще-то, ага: купи водички и чего-нибудь поесть! Вдруг долго рожать придется. Хотя нет! Есть же нельзя, купи только воды". Главное не паниковать! Я умудрилась принять душ и одеться, пока его не было.
Так. С момента излития вод прошло сорок минут, мы готовы, ну вроде бы все. Вызываю "скорую". "Машина будет через двадцать минут", - сказал писклявый голос в трубке. Так и получилось. К моменту, когда приехала машина, паника, которую я так старательно изгоняла, окончательно улеглась. Малышка вела себя тихо, боли не было. Ой, девчонки, как рожать-то оказывается классно! Ну, вроде, едем! Приехали туда в половине десятого. Вместе со мной привезли еще одну девочку, но на первый этаж, в бесплатное. Затащили нас в какую-то комнатушку, со страшной кушеткой и гинекологическим креслом, с загадочной табличкой на двери: "Фильтр". Это кого они собрались фильтровать? Нас, что ли? Тут предательская дрожь опять стала распространяться по всему телу. А когда сказали раздеваться, я окончательно струсила. Где же мой Миша?! А он стоял за дверью и ждал непонятно чего. Я стала нарочно переодеваться медленнее, чтобы девочку осмотрели первую. Тут я услышала голос какой-то тетки: "Вы кто, муж? Из платного? Пойдемте, я вам халат дам". Ой! Ведь мы приготовили специально для него новые трико, тапочки и футболку, чтобы он был одет по-домашнему, а не в белый халат. Это я тоже вычитала в одной из книжек, дескать, психологический настрой будет лучше. Я так и ринулась за дверь в одной ночной рубашке, чтобы отдать ему это. Мишка выглядел каким-то взволнованно счастливым. Это меня немного успокоило. Тут девочку стали осматривать, из нее потекло что-то розовое, я опять запаниковала, вспомнились рассказы о том, что осмотр это очень больно, что злые тетки-врачи специально раскрывают шейку, и все такое. Но девочка казалась абсолютно спокойной. А когда врач сказала, что у нее уже четыре сантиметра, мне почему-то показалось, что и у меня тоже четыре, а может, и больше, и уже скоро! Девочку увели, а я залезла на кресло. Тетка-врач поерзала там своими пальцами, было немного больновато, я даже ойкнула. Но скорее так, для видимости, должна же я ойкать, рожаю все-таки!
"Та-а-ак, очень хорошо! - сказала тетка, - слезай". Казалось, на этом интерес ко мне у нее угас. Она стала о чем-то, не касающемся меня разговаривать с медсестрой. "А на сколько сантиметров у меня раскрытие?" - спросила я с умным видом. Тетка посмотрела на меня, как на придурочную. "Ни на сколько. Шейка хорошая, иди, делай клизму, потом поставим таблетку". Клизма! Таблетка! Услышав эти страшные слова, да еще, что и раскрытия, оказывается, нет, я опять приуныла. Но виду решила не показывать. Комната, где делают эту самую клизму, была занята, и поэтому меня отвели наверх, в предродовую. Уютная комнатка, кровать, кресло, ширма, тумбочка какая-то - вроде, ничего. Я присела на кровать, появился улыбающийся Мишка. От волнения, наверно, он заправил футболку в трико, и вид у него был нелепый. Но, увидев родное лицо, мне опять стало повеселее. Потом пришла тетка-врач, спросила, сделали ли мне клизму, я сказала, что нет. Тогда она предложила сначала поставить таблетку, а потом уже клизму: "Чтобы времени не терять". Если бы я знала, что за этим последует, я бы не согласилась, но я не знала, а посему доверилась ей, предварительно выяснив, что же это за таблетка такая, и не вредна ли она для малышки. Она объяснила, что таблетка гормональная, что она лишь ускоряет раскрытие и никакого вреда ребенку не приносит. Что капельная стимуляция гораздо вреднее и еще, что безводный период для плода вреднее всего этого вместе взятого. Ну, это я знала и без нее, поэтому она мне впендюрила эту таблетку, и, сказав "как только схватки станут через каждую минуту, зовите", удалилась. Я удобно устроилась на кровати, Миша уселся радом на стульчик, и мы приготовились вместе переживать схватки. Начались они почти сразу же. Сначала тихенькая такая боль внизу живота. Честное слово, месячные у меня были больнее. Ну, думаю, так рожать можно.
Вошла акушерка, и повела меня на клизму. Надо сказать, что этой самой клизмы я боялась, наверно, еще больше, чем самих родов. Но грозный вид акушерки отбил у меня всякую охоту пререкаться, и я покорно поплелась за ней. Оказалось, что ничего страшного в этом нет, даже легче стало. Но вот тут-то и начались сильные схватки. Боль как грянет! А у меня еще, пардон, после клизмы не все вышло, а от страха и забыла, как это делается. И вот сижу на унитазе, несчастная, и думаю, что Миша сидит себе там, спокойный такой, а я здесь - мучайся! Все-таки, если бы наоборот - сначала клизма, а потом таблетка было бы, наверное, лучше. Ладно, кое-как сделала все свои дела, выхожу. Миша улыбается, я думаю, какой хороший муж, радуется предстоящему событию, - подхожу, целую его. Тут опять схватка, да еще сильнее! Я так на Мишке и повисла. А он, как учили, давай мне поясницу растирать. Мне от этого только хуже стало, я как рявкну: "Не трогай меня!" Вообще все схватки я то сидела, мне было легче, то стояла, то висела на Мишкиной шее. То безумно его любила, то готова была его убить. В какой-то момент вошла акушерка, стала у меня чего-то спрашивать, я думала, что если ее рожа будет еще хоть секунду мелькать у меня перед глазами, я ее побью. К счастью, через секунду схватка кончилась. Вообще родовые схватки, это что-то потрясающее. Вот схватит, болит так, что глаза на лоб лезут, в этот момент свет белый не мил, а отпустит - и можно анекдоты травить, как будто и не болело ничего.
Ну, вот, значит, танцую я со своими схватками, а Миша мне и говорит: "У тебя схватки уже через каждую минуту, пойду врача найду". Время - половина двенадцатого. Приходит врач, посмотрела меня и говорит со счастливой улыбкой - ну, все идет хорошо! Где-то часа через четыре - пять будем рожать. Я как услышала, чуть в обморок не упала. Как, - говорю, - четыре-пять! Я сейчас уже хочу! На что услышала, что у некоторых по двадцать часов и ничего! Короче, ушла она, а мы с Мишкой приготовились дальше терпеть. Даже время назначили - пять часов вечера. В это время я уже буду лежать счастливая с малышкой на руках! Ну, думаю, ладно. Все когда-нибудь заканчивается, и это тоже пройдет, и настанет пять часов! Все, чему я училась, как вести себя во время схваток, оказалось забытым напрочь. К моему великому стыду, надо признаться, что во время схваток, я просто была не в состоянии думать о ребенке. Боль заслоняла все. Но зато я думала о нем в перерывах. Вот ведь маленький, ему наверняка еще больнее! Ну, ничего! Зато скоро я увижу его маленькое личико, наконец-то!!! Это придавало мне силы. Самое интересное, что я не орала. Ну стонала, ну ойкала время от времени, но чтобы орать, такого не было.
Пришла акушерка, с загадочным видом поинтересовалась, не хочу ли я в туалет "по-серьезному"? Ага, - думаю - потуги! Нет, не хочу! Значит далеко еще, наверно! В час тридцать дня снова появилась тетка-врач посмотреть меня. Я ожидала, что она скажет уже полюбившуюся фразу "все идет хорошо, приду еще через час", но вместо этого она как-то нервно произнесла: "Все, идем!" Ну, меня и повели под руки. Шла я как-то на раскорячку, но такая радость появилась в душе - уже!
Положили меня на стол, объяснили, как тужиться, Мишка стоит рядом. Оказывается, что за последние две схватки, моя маленькая уже довольно далеко продвинулась, короче, я уже рожала!
Тут опять боль ка-а-ак накатила! Как будто меня изнутри разрывает, мне кричат: тужься! Я - тужиться. Вообще этот период я помню смутно! Помню только, что сквозь многоголосый хор врачей различала только лишь Мишкин голос. Он стоял рядом, и держал за руку. Вообще, он мне очень помог! Не понимаю, как же женщины рожали раньше без мужей?
Короче, когда мне стало казаться, что сейчас я лопну, вдруг - хлюп! И я почувствовала, как моя доченька выскользнула из меня. И почти сразу же ее маленькое тельце, горячее и мокрое, положили мне на живот. Куда что девалось? Вся боль моментально исчезла! Я помню волну безграничного счастья, которая накатила на меня, когда я положила на нее руку! Боже! Неужели это моя дочка? Как хорошо-то! Я готова терпеть эту боль еще снова и снова, лишь бы вновь пережить эту радость! Ни с чем не сравнимое ощущение! Я стала то ли плакать, то ли смеяться, и все время спрашивала у Мишки, все ли в порядке с ней? Все ли пальчики на месте? А ротик, носик, глазки? Наверное, эту милую чушь несут все мамаши. А еще, пока ее обрабатывали, у меня начался словесный понос. Я стала тараторить всякую ерунду. Хвалить роддом, благодарить врачей, сочувствовать, какая у них нелегкая работа, а акушерку, которой еще так недавно я собиралась разукрасить рожу, захотелось даже расцеловать! Надо отдать должное теткам-врачам, они все сделали, как надо. И к груди приложили сразу, и не хлопали ее, не трясли. Пришла детский врач, перерезали пуповину, откачали ей жидкость из носика и ротика, измерили рост, вес, снова приложили ее к моей груди и ушли, оставив нас втроем наслаждаться историческим моментом. Я тут же начала звонить маме и подругам сообщать радостное известие. Родилась она в 14-03, так что в пять часов я уже лежала в кровати, совершенно обалдевшая от счастья, рядом - сияющий Мишка, и наша Настенька мирно сопит в кроватке. Я в десятый раз пересказываю маме свои роды, а она смотрит на меня и улыбается. Через четыре дня нас выписали домой, и потекло время, полное приятных забот и волнений, но это уже совсем другая история...
Не бойтесь рожать, девчонки! Не бойтесь родовой боли, она скоро забудется! А вот светлые и радостные чувства останутся с вами на всю жизнь! Сейчас моей доченьке полгодика и она растет на радость маме и папе!!!
Григорьева Юлия, julenka77@mail.ru.
