Сережа не любил белых ночей. Его раздражали длинные каменные улицы, прижатые к земле свинцовым небом, его не радовали разводные мосты и ростральные колонны, ему было плохо от непривычной промозглости... Словом, мальчику не нравился Санкт Петербург, и он чувствовал, что рано или поздно город предъявит ему за это счёт. Всё здесь было чужим, колючим, незнакомым...
Бил по утрам в глаза свет казарменных плафонов, резали душу издевательства товарищей-кадетов, гудели эхом в голове отрывистые слова команд и щёлчки каблуков по плацу. Он отдал бы всё за то, чтобы его жизнь в кадетском корпусе оказалась сном, но наоборот – сны, в которых он был опять дома с мамой, рассыпались каждое утро от резкого звона побудки, оставляя после себя только подсохшие слёзы на подушке.
Своих настоящих родителей Сережа не помнил. Они умерли, когда он был совсем еще малышом, так ему говорили. Из больницы его забирала женщина-опекун, которую он стал называть мамой.
Мама была доброй. Мама кормила и одевала мальчика, проверяла оценки в дневнике, устроила в музыкальную школу... Наверное, она любила Сережу... Они прожили вместе до тех пор, пока ему не исполнилось одиннадцать лет.
А потом мама разлюбила мальчика.
Не удивляйтесь, такое иногда бывает с мамами, даже с теми, у кого растут свои сыновья, чего уж говорить о приёмных. Дело в том, что в маминой жизни появился другой мужчина. Большой, красивый, взрослый и со своим бизнесом.
Сережа превратился в бесплатное приложение. В очень досадное приложение, которое вполне могло стать помехой будущему маминому счастью. Тем более что мужчина, которого она полюбила, на дух не переносил мальчика – чужая кровь, мелкий паршивец, который только и делает, что мешается под ногами.
И вот решение найдено, простое и гениальное. Кадетский корпус. И человеком станет, и родине послужит. Все документы оформлены с потрясающей быстротой. Сережу везут через всю страну в город Кронштадт и оставляют там. Его слёзы мало кого волнуют – поскучает и привыкнет. Взрослые всё уже давно решили за него. Уже носятся по инстанциям нужные бумаги, уже падают на лист сухие строчки протокола: "На протяжении... гражданка... не смогла найти общий язык с несовершеннолетним Тереньтевым... соседи подтверждают, что гражданкой... были созданы все условия для..."
Тянутся тоскливые дни в корпусе. Мелькают все чаще и чаще двойки в тетрадях. Оно понятно – раньше имело смысл учиться, чтобы порадовать маму, теперь незачем... А кому нужен ученик, портящий образцовые показатели? Никому. Поэтому, как только у Сережи начинается острый двусторонний отит, его моментально отчисляют. Но тут становится ясно, что родителей у него больше нет, даже приёмных.
Мальчик попадает в Питерский транзитный приют "Фёдор". И понимает, что по сравнению с ним кадетский корпус был просто раем. Там хотя бы делали вид, что он кому-то нужен, а здесь даже это считают лишним. У Сережи теперь новый распорядок жизни. Днём – холодное равнодушие взрослых, а ночью – издевательства "товарищей", тех, кто посильнее. После нескольких дней, проведённых в приюте, он не выдерживает и решается на побег.
И с этого момента побег становится стилем его жизни. А так же рейды и облавы, подвалы и чердаки, свистки и сирены, грязь и холод, шприцы и клей...
Серёжа прожил на улице три года. В декабре две тысячи четвертого, одетый в летние ботинки и бейсболку, он просит мелочь у прохожих в районе знаменитой "Гостинки" (сквер у станции метро "Гостиный двор") и подходит к человеку по имени Эдуард.
Современная жизнь устроена так, что нерационально-добрые поступки кажутся обществу патологией, а человека, в сердце которого живет доброта, прагматичное большинство в глубине души считает ненормальным и посмеивается над ним, сохраняя внешне сочувствующее выражение лица. Но, к счастью, ненормально добрые люди всё же иногда встречаются.
Сереже повезло. Случай свёл его именно с таким человеком. Эдуард пожалел ребенка и привел его к себе домой. Объяснил ситуацию жене и сыну. Они смогли всё понять и принять, и, начав заботиться о ребёнке, они уже не могли, да и не хотели остановиться. Сережу решено было взять в семью, после чего семье пришлось в полной мере осознать, какое это страшное занятие – быть добрыми.
"Ты променял нас на какого-то бомжа", - сказали родители Эдуарда, и ему с женой пришлось срочно искать новую квартиру. "Вы ненормальный", - сказали в школе, куда пришел Эдуард, пытаясь устроить мальчика учиться, и отказались что-либо делать. А в больнице, куда положили занедужившего Сережу, врачи вынесли страшный приговор – гепатит С и А, плюс ВИЧ-инфекция. И выдали прогноз на будущее. Мальчику без дорогостоящего лечения осталось жить 15 лет.
15 лет... Мизерный срок. А за это время нужно успеть вырасти, стать кем-то, оставить что-то после себя... Многим не хватает на такое и половины столетия, а тут всего 15 лет... Несправедливо и нечестно...
Виктор, nordmodern@mail.ru.
