Это не сама Jasmine, это ее муж. Скорей

Это не сама Jasmine, это ее муж. Скорей всего на этом форуме обитают не только будущие мамочки, но и будущие отцы (сам частенько интересовался здешними темами). Этот пост для них.
Что было со мной, не с каждым такое приключается и не в каждой жизни. Не сравнится это ни с полетом в космос, ни другим каким экстримом.
Накануне родов мне жена сообщила, что малыша хотят положить не ей на живот, а мне. Честно говоря, огорошило меня это известие. Но я подумал: будь, что будет.
И вот наступил этот знаменательный день. Сходил в душ перед важным свиданием. Надо сказать, что меня предупредили, чтобы не одевал никаких свитеров и футболок, чтобы быстро расстегнуть можно было. Пришел, как договорено, к девяти. Так как на десять было назначено кесарево. Выдали мне бахилы операционные, маску и шапку специальную. Но жизнь вносит свои коррективы. Перед нами было кесарево срочное. Делать нечего, сидим, ждем, волнуемся. Часов в одиннадцать позвали нас. И пошли мы в операционную.
Тут необходимо сделать отступление для описания самой операционной. Она состоит из четырех помещений. Общий коридор, из которого двери ведут в сам операционный зал, и в две комнаты: назначение одной, я не смог определить, а вторая – видимо подсобная, где есть кушетка. Тут то мне и придется лежать с малышом на пузе, догадался я.
Зашли мы, значит, в прихожую. Завалили жену мою на каталку. Помог я ей переодеться в местную рубашку. И меня попросили вон, пока доктор не придет.
Стою. Жду. Пришла доктор. Застелили мы кушетку: простынку, одеяло, подушку, все как положено. Одели меня во все операционное, и отвели в эту самую комнатку непонятного назначения. В стене между ней и оперзалом, оказалось, проделано окно. Опять же, не понятного назначения. Видимо, что-то передавать через него. Вот перед этим окном я и встал. Вижу – живот жены уже на столе. Больше ничего не видно. Вокруг колдует персонал – готовят страшные операционные инструменты, укрывают живот специальными укрывашками. Я осмотрелся вокруг: куда падать в обморок, если что. В комнатке никого нет, на случай если утешить меня нужно будет. Так, что приходилось рассчитывать только на себя.
Пришли доктора, встали по обе стороны живота, и мне вообще ничего не стало видно. Только инструменты замелькали и тампоны. Туда чистые, обратно кровавые. Ну, думаю, началось.
Сколько времени прошло не знаю, но вот какая-то голова высовывается в окно и машет мне рукой: головка уже показалась, заходи, типа, в операционную. Пока он мне это вещал – малышню уже и достали. Вижу – спина мощная – мужик! Зашел в оперзал – его уже в оборот взяли: обрабатывают, отсасывают, глаза мажут, меряют. 3,500 на 55 см! Потом уже узнали, что по АПГАР 9/9.
У нас перед рождением спор вышел по поводу имени. Я хотел Тимофея. Она была не согласна. У меня довод был сокрушительный – вот если родится девчонка – называй как хочешь. (На УЗИ два раза сказали, что парень). На что она ответила, что, как родится – сразу по лицу будет ясно, какое имя подойдет. На том и порешили.
Вот и спрашивают меня: имя то, типа уже есть? Я отвечаю, что нет. (Думаю потом разберемся). А мне так тихонечко: а мы слышали, что Тимофей. На что я согласно закивал головой, подтверждая только что сказанное.
А если серьезно, мы очень давно его ждали. Я вечером и с утра помолился. Молился все время, пока стоял в этой комнатке. А когда услышал его крик, все на свете забыл. Зашел в оперзал - жена слезами заливается. Я слова сказать не могу – слезы душат. (Я же плакать не могу – не по чину). Только пальцем жене на малыша показываю и киваю головой, мол, все хорошо! После всего этого отвели нас на кушетку, я быстро все скинул с живота, мне его положили и закрыли одеялом.
Никогда, нигде еще я не испытывал таких чувств! Это маленькое существо пыталось ползти по мне. Царапало меня своими когтями, которые отросли еще в животе у мамы. Его голова лежала у меня на груди, и мне казалось, что эта голова весит не меньше его самого. Сначала он дышал, как загнанная собачонка. Потом дыхание выровнялось. (Доктор объяснила потом, что я сработал камертоном для сердцебиения и дыхания). Я ему рассказывал про то, как хорошо с этой стороны мамы, что у него есть брат, есть бабушки и дедушки, а братьев и сестер двоюродных, так и не счесть. Как мы поедем с ним и его братом в лес и на рыбалку на ночь с костром. Как мы его все любим. И все у нас будет хорошо!
Не знаю, сколько мы так пролежали, но пришла какая-то то тетя и сообщила, что после нас еще операция, и что нужно уже уходить. И мы пошли. Впереди мама на каталке в сопровождении анестезиолога и кучи медсестер, затем мы с Тимохой, маленьким кульком, который преданно смотрел на меня своими зелеными глазами и молчал. Я шел по коридору родильного отделения с этой маленькой рукавицей на руках, с гордо поднятой головой и улыбкой до ушей, как будто это я его выносил и родил в муках. У меня было такое чувство, как будто это я совершил все великие победы и открытия в мире, а не кто-то другой. А две попавшиеся нам на пути будущие мамаши смотрели на меня так, как будто мне рукоплескали все центральные площади всех столиц мира!
Может, очень пафосно получилось, но все было именно так!
Потом я еще полдня бегал вокруг жены, уже мамы, с Тимохой на руках в палате интенсивной терапии. А доктор приходила и все пыталась подсунуть мне стул, чтобы я сел отдохнуть, чтобы я не рухнул от усталости к вечеру, но какое там. Мне было не до этого. Адреналина, видимо, было столько, что до позднего вечера не ел и даже не курил! А дома накануне беспокоился – все хорошо, только где я в роддоме курить буду? Только после того как я отдал Тимоху мамочке на первое кормление, я почувствовал усталость и решил присесть, чтобы действительно не рухнуть.
Вот так!