Часть 2

Я стала мечтать, чтобы на прилавках магазинов
появились пакеты с надписью: "Еда мужская. 10 кг". Купила -- и день
свободна...
Открытие третье: он прятал носки.
Надеюсь, что не от меня. То, что он их носил, конечно, не было для меня
тайной. Свет моих очей никогда не обматывал ноги портянками и не ходил
босиком. Он пользовался текстильно-чулочными благами цивилизации, но...
Придя с работы, он первым делом выискивал места поукромней и там, как
бурундучок заначку, прятал их, предварительно свернув в форме компактных
загогулинок. И никакие внушения не могли его заставить относить эти
"улитки" хотя бы в ванную. С маниакальным упорством мой мужчина парковал
носки под диваном, под креслом и, похоже, готов был отдирать плинтуса,
чтобы там схоронить свои сокровища.
Открытие четвертое: он составлял завещание каждый раз, когда у него
болел зуб или начинался насморк.
Он стонал и охал, как раненый бизон. Он задыхался при слове
"поликлиника" и взывал к моему милосердию. Требовал добить его, чтобы
избавить от нечеловеческих страданий. Держа меня за руку, он благородно
советовал перед продажей покрасить старенький "Опель". И, как настоящий
мужчина, сдерживая рыдания на смертном одре, прощался с милыми его
сердцу вещами: музыкальными дисками, мобильным телефоном и газетой
"Спорт-экспресс".
Открытие пятое: он умел молчать.
Он мог целый вечер просидеть перед экраном телевизора и не проронить при
этом ни слова. Дай ему волю -- он, знающий два языка и имеющий высшее
образование, ограничил бы общение со мной тремя фразами: "Доброе утро,
дорогая", "Что у нас на ужин, любимая?" и "Иди ко мне..." Справедливости
ради надо отметить, что его общение с мамой или телефонные разговоры с
приятелями тоже не отличались особым красноречием. А его взаимоотношения
с лучшим другом строились на совместном просмотре футбольных матчей и
произнесении емких комментариев:
-- Пас! Пас, я сказал!.. Ну-у говнюк!.. Вить, дай пива...
Открытие шестое: умея молчать, он не выносил тишины.
Этого парадокса я так и не разгадала. Мало того, что к музыкальному
центру он прикасался чаще, чем ко мне, -- он практически никогда не
отходил от телевизора, переключая каналы со скоростью света. От начала
до конца мой любимый смотрел только новости и спортивные передачи. Все
остальное время он щелкал пультом. Картинки в телевизоре мелькали, как в
жутком калейдоскопе. У меня кружилась голова. И упаси Господи стать на
линию между ним и телевизором. Тут же следовал резкий дипломатический
демарш:
-- Уйди с экрана!
Открытие седьмое: он ревностно охранял свою территорию.
Его владениями считались: место за столом -- раз и любимое кресло --
два. Даже гости не могли сесть на его табуретку в кухне. А бедный кот
пулей вылетал из мягкого кресла, едва заслышав знакомую тяжелую поступь.

Я границ не нарушала. Женская интуиция подсказывала мне, что лучше не
посягать на мужской трон, его священную кружку и державные тапочки. Зато
можно спрятать ненавистные гантели. Или даже сдать их в металлолом --
мой драгоценный спортсмен пропажу вряд ли заметит.
Открытие восьмое: надзор и контроль.
-- Ты с кем это говорила по телефону?.. Кто этот очкарик на
фотографии?.. Ты где была с четырех до пяти?.. Откуда у тебя эти
сережки?..
-- С подругой. Мой брат. В парикмахерской. Ты подарил...
Открытие девятое: я уже не могла часами лежать в душистой ванне.
Мой девяностокилограммовый зайчик пытался прорваться в помещение. То ему
срочно нужна была зубная щетка. То возникала экстренная необходимость
осмотреть уже два месяца текущий кран. То его интересовало, поместится
ли он рядом со мной и сколько воды вытеснят при этом наши тела по закону
Архимеда. То ему просто было скучно одному, и он поскуливал под дверью,
взывая к моей совести:
-- Я страдаю от отсутствия общения!
Но стоило только мне выйти -- страдалец тут же удовлетворенно
возвращался к своему креслу.
-- Эй, а как же закон Архимеда? -- спрашивала я.
-- Душ приму, -- сообщал милый и утыкался носом в газету.
Открытие десятое: у него росла щетина.
Росла она, конечно, и до нашего, скажем старомодно, сожительства. Но
раньше на свидания мой герой приходил гладко выбритым, а теперь я
наблюдала его почти круглосуточно... У меня начала шелушиться кожа на
лице.
Открытие одиннадцатое: он не помнил наших праздничных дат!!!
Совсем. Амнезия. Выборочные провалы в памяти. Он помнил день взятия
Бастилии, день техосмотра и день собственного ухода в армию, но дата
моего рождения никак не могла закрепиться ни в одном из его полушарий.
Впрочем, он пропустил бы даже Новый год, если бы не повсеместный
ажиотаж.
-- На улицах появились тетки с елками. Пора закупать шампанское, --
делал он глубокомысленные выводы.
Открытие двенадцатое: он оказался страшно непрактичен.
Он не умел планировать наш бюджет. Уйдя за едой, приносил пять бутылок
пива, пакетик чипсов и стаканчик мороженого. Стеснялся брать сдачу. На
рынке не умел торговаться. Покупал все, что впаривали ему ушлые бабуси.
А однажды вместо картошки принес розы. Я только вздохнула.
-- Я тебя люблю, -- сказал он, протягивая цветы.
Открытие двенадцатое с половиной: он меня любит...
В общем, жизнь с мужчиной -- это как игра в шахматы. Непрерывный блиц с
не вполне ясными правилами.
-- Так конь не ходит.
-- Глупенькая... А как, по-твоему, ходит конь?
-- Буквой "Гы"...
-- Это пусть сосед буквой "Гы" ходит. А я пойду вот так...
-- С каких это пор новые правила?
-- С прошлой минуты... Я сказал. Ходи, любимая...