ЗлонаМЕРРИный рассказ

Плач над урной героя Плевны.
(Жамбыну не читать).

Олинька Коган происходила из хорошей семьи и накрепко усвоила одну истину - в люди надо выходить прилично одетой.
Олинька любила прогулки в парке с подругами. Будучи девушкой воспитанной, она не обращала внимания на то, что подруги ее предпочитали на прогулку
напяливать на себя неподобающие приличным дамам джинсы и куртки.

Так и в тот день, собираясь на прогулку в Измайловкий (кажись) парк, Олинька старательно одевалась - длинная черная юбка, черная же пелерина, зонтик с длинной ручкой, дабы отгонять фулюганов, белый шарфик, судачно :)))) (править не буду) оттенявший ее розовые щечки. Также Олинька снабдилась изрядным количеством бумазеевых платочков, дабы "облегчаться посредством платка" от аллергических страданиев.

Подруги Олиньки, Чудинька и Сычинька, опять вырядились в штаны и вели себя непринужденно, дурачась словно малые дети.

Гуляя по парку, подруги забрели в у.е.диненный уголок, украшенный мусорными контейнерами. Последние мешали наслаждаться природой, и первые было поспешили прочь от неприятного места... как вдруг Сычинька, будучи в своем репертуаре, сЫказанула что-то весьма смешное.
Олинька позабыла о приличиях, запрещающих девушке громко смеяться в публичных местах, и стала опасно клониться в сторону. Одновременно Олинька решила провентилировать нос, и изящным жестом поднесла тряпицу к органу обоняния.
- Упизанская башня! - веселились Сычинька и Чудинька.
Олинька уже с трудом удерживалась на крепеньких ножках и старательно удерживала себя менее крепеньким зонтиком, продолжая посморк.
После возгласа подруг Олинька совсем скрючилась и, пытась сохранить остатки приличия, закрыла лицо платочком.
-Олинька, Олинька! - взрадовалась Сычинька. - Ты чрезвычайно похожа на выпускницу Института благородных девиц, проливающую слезы над урной с прахом героя Плевны! Какой образ! Каков пафос!
Олинькины ноги подкосились вместе с зонтиком. Из горла вылетел предсмертный сип. Рядом Чудинька, отринув приличия, свистела, как чайник на плите...

И лишь злой Сычан, подобно Вольдеморту, бесстрастно хрюкая, фиксировал происходящее в своей памяти, дабы донести до потом-, а может, и до сейчас-ков.