Только черно-желтого, по особому распоряжению мэрии, изданному в 1926 году.
Между прочим, согласно каталонской символике,
черный — цвет траура, и желтый — цвет позора.
Так что такси в Барселоне везут на себе траур и позор.
Как и все в Барселоне, это — память о Гауди.
Антонио Гауди погиб в том самом городе, который сам построил: не было бы Гауди — не было бы Барселоны.
Своей мировой известностью она обязана именно этому полусумасшедшему архитектору, строившему причудливые дома без инженеров-проектировщиков, без чертежей, без расчетов и без предварительного плана.
Здания с глазами вместо балконов, дворцы с зоопарком на крыше, литые ворота в виде дракона, кружевные башни, динозавр, улегшийся на крышу обыкновенного городского здания, собор, только отдаленно напоминающий собор — этому человеку в Барселоне разрешали все, и он по-настоящему старался.
Барселона была небольшим заштатным местечком, пока в ней не появился странный человек, носивший в кармане сырые яйца (потому что яйцо — символ красоты и вечности), ненавидевшему прямые углы (потому что прямой угол — придумка человека, а от Бога — это круг), строившему дома без перекрытий (НАСА только через несколько десятилетий выработало математическую формулу, по которой рассчитываются такие постройки) и готовому воплотить в камень волшебство.
Талант Гауди заметил еще один чудак, очень богатый барселонский промышленник, Эусеби Гуэль — он позволил чудаку строить все, что тот захочет, везде, где тот захочет, и так, как тот захочет.
Так Гауди получил в единоличное распоряжение Барселону — и, надо сказать, мало кто из получавших в единоличное распоряжение какой бы то ни было город, был так же милосерден к людям, искусству и красоте.
7 июня 1926 года Антонио Гауди, как обычно, прогуливался по городу, вглядываясь в облака — именно их он считал совершенными созданиями природы, дающими художнику творческую идею.
Ему было семьдесят четыре года, он был очень плохо одет — не потому, что не мог себе позволить, а потому, что сиюминутное всегда было ему чуждо.
А в Барселоне только-только пустили трамвай.
И старик не заметил железное чудовище.
Ни один извозчик не тронулся с места, ни один автомобилист не рискнул подвезти несчастного — было очевидно, что раздавленный старик не заплатит за проезд. Никому из них в христианнейшей, насквозь католической Барселоне в голову не пришли евангельские слова: "во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки (Евангелие от Матфея 7:12)". Какие там Заповеди! Какое там Евангелие! Спасибо в карман не положишь, своя рубашка ближе к телу, моя хата с краю, хорошими делами прославиться нельзя...
Его доставили в больницу для нищих стражи барселонского порядка.
Три дня город, сбиваясь с ног, искал своего Гауди — но никто не догадался искать его в больнице для нищих.
Там он и умер, не приходя в сознание.
И тогда барселонская мэрия приказала всем извозчикам и всем таксистам города отныне и на веки веков носить на себе цвет траура по великому Гауди и цвет позора человеческой черствости.
А Гауди оказался куда милосерднее к Барселоне, чем мэрия.
Из Википедии:
7 июня 1926 года 73-летний Гауди вышел из дома, чтобы отправиться в свой ежедневный путь к церкви Сант-Фелип-Нери, прихожанином которой он был. Идя рассеянно по улице Гран-Виа-де-лас-Кортес-Каталанес между улицами Жирона и Байлен, он был сбит трамваем и потерял сознание. Извозчики отказывались везти в больницу неопрятного, неизвестного старика без денег и документов, опасаясь неуплаты за поездку. В конце концов, Гауди доставили в больницу для нищих, где ему оказали лишь примитивную медицинскую помощь. Лишь на следующий день его нашёл и опознал капеллан храма Саграда-Фамилия Мосен Хиль Парес-и-Виласау. К тому времени состояние Гауди уже ухудшилось настолько, что лучшее лечение не могло ему помочь.
Гауди скончался 10 июня 1926 года и был похоронен двумя днями позже в крипте недостроенного им храма.
(С просторов))
