зажатый отчет или Долой условности

Сегодня Тусе 10 месяцев, одна неделя и два дня – я пишу отчет, а может, просто доклад о ее достижениях на сегодняшний день.
Все наши знакомые, как правило, первым задают вопрос: «Как Тусины щеки» - поэтому на него первым отвечу, чтоб потом уже больше никого не расстраивать. Щеки так, что недавно помогавшие мне затаскивать коляску в подъезд мужики участливо спросили: «Ожоги, да?» - а прохожие просто молча оборачиваются нам вслед. Врачи в нашей поликлинике сегодня в очередной раз поразили меня своей непосредственностью, громко комментируя раздеваемую Тусю: «Ой, а что это? Прямо бляшки по телу, ты посмотри-ка… и вот тут еще маленькие!» - как будто я незрячая и мне надо рассказать, что там они у ребенка нашли. Но я вижу, более того, уже больше месяца наблюдаю эту красоту по всему дитячьему телу, во всей ее красноте и динамике. Что это – мы сейчас выясняем, за Тусю с энтузиазмом взялись сразу несколько докторов, которые, надеюсь, помогут определить и изгнать с позором бяку, превратившую мою дочку в местами мокнущее, покрытое желтоватыми чешуйками и красными пятнами, чешущееся и плохоспящее существо. В общем, это единственное плохое за последний месяц, поэтому дальше будем только о хорошем.
Вот, например – у Туси первый раз в жизни была температура 39. Это было очень хорошо, потому что легко объяснялось отращиванием трех передних зубов и исправлялось «однократным приемом жаропонижающего средства». Как оказалось, Туся с высокой температурой почти ничем не отличается от себя же с обычной, разве что глазки малость мутноватые, и дальность прыжков слегка сокращается.
Вообще, лечить ребенка становится все более проблематично, потому что он яростно отбивается от этого всеми конечностями, орет благим матом и верещит: «Нэ-нэ-нэ-нэ-нэй!» - видимо, в дополнение к освоенной цыганочке (см. ниже). Сколько весит моя дочь – неизвестно (как истинная женщина она, похоже, не видит в этой процедуре ничего хорошего и старательно избегает), но когда я пытаюсь ее держать, а Мишка – чем-нибудь мазать, от ее молотьбы руками-ногами меня пошатывает.
Еще Туся начала по-настоящему есть. Ее обед состоит из капусты брокколи жизнерадостного цвета, приготовленной одной маминой рукой под чутким присмотром юной хозяйки (вторая рука ее, собственно, держит). Сервировка простенькая, без излишеств –прозрачная тарелка, подчеркивающая зрелищность и не мешающая аппетиту, и обычная чайная ложка – есть на серебре, а точнее, серебром, как-то не прижилось. После подачи первого (и единственного) блюда, обе руки запускаются в брокколевое крошево, набирают его полные кулаки, рот открывается им навстречу, а ложка в маминой руке туда стремительно засовывается. Если мама замешкается, Туся инспектирует содержимое ложки, на всякий случай забирает его спешно опорожняемыми пальцами (особенно средним, безымянным и мизинцем) и облизывает их (указательный и большой). Примерно так же Мадемуазель ужинает, с той разницей, что, несмотря на измазанность в гречневой каше практически всей своей, свободной от одежды, поверхности, она пытается взять вооон ту крупинку и именно ее скушать.
Раньше я думала, что нет ничего хуже елочных иголок, которые обнаруживаются в самых неожиданных местах квартиры, начиная с предновогодней недели и примерно до середины лета. За последние пару недель я познала пачкательные способности разных капуст и круп, о которых до того даже не подозревала; после каждого приема взрослой пищи, ею покрывается вся кухня и Туся ровным слоем.
Как уже говорилось, разучена цыганочка, а также ламбада, и еще мы изображаем под «Яблочко» присядку (или как это называется? В общем, пусть меня простят за несогласованность слов и покушение на чужие народные танцы). Пытались освоить танец живота, но были раскритикованы Мишкой, потому что в отличие от Туси, у меня живота нет, и выходит неаутентично.
Главное открытие месяца заключается в следующем: я могу находиться где-либо без Туси семь часов. Дольше - не выдерживаю, несмотря на клятвенные заверения Мишки, что ребенок поспал, играет, не плачет, вполне сыт сушками и доволен жизнью, так что в маме нет никакой срочной необходимости. Сколько Туся может без меня находиться - неизвестно, но когда я, наконец, вернулась домой после семичасового отсутствия, ее взгляд сказал примерно следующее: "А, мам, привет: Ты уже пришла, да?.. Мы тут с папой играем, не мешай, ладно?" - а на мои попытки немедленно накормить отреагировала приблизительно так: "Ма, да я не голодная, че ты паришься-то?" - хоть и сделала из вежливости пару хлюпов.
Этот месяц был также ознаменован встречей первого Туськиного внеутробного нового года, который уже принес немало нового и надеемся, еще принесет.
На этом доклад закончен, спасибо за внимание.