Сказка на ночь

Москва на ладошке
Полированная поверхность письменного стола отливает темными оттенками красного.
На столе большая фарфоровая чашка, белая с золотыми вензелями. В чашке кофе с пенной сливочной шапочкой.
Рядом с чашкой огромное блюдо с тортом. Этот торт – Москва.
Тяжело пришлось кондитерами, особенно, когда дело дошло до кремовых новостроек: восстанавливать целые районы одинаковых панельных домов. Марципановые машинки, припаркованные где попало, эвакуаторы из янтарной карамели, сахарная пудра сугробов.
Читаю название: торт «Москва снежная». Да и так понятно, что снежная, но Вы же знаете, как у нас любят давать "поэтические" названия… Скажем, лосьон для ног: «Загадочный ландыш»…
Бесшумный слуга в элегантном фраке специальной серебряной лопаточкой кладет кусочек Тверской на мое золоченое блюдце и исчезает.
Я оглядываюсь на дверь, завешанную бордовой бархатной тканью: никто ли не видит? И беру нежный бисквит из тарелки руками. Близоруко разглядываю, какой же дом мне достался? О! Это кафе, что напротив. Я даже могу разглядеть знакомых официантов. Вот и смешной гардеробщик, который знает три иностранных языка, машет мне крохотной ручкой из розовой сладкой помадки. Сейчас я тебя съем, голубчик! Сиди-ка смирно! Не надо прыгать по языку!
Неожиданно один из гостей кафе, вынув изо рта толстую сигару из горького шоколада, называет меня по имени.
Браво! Мой старый приятель – литовский граф собственной персоной. Подумать только, я могла его не заметить и попросту проглотить вместе с другими…
Достала его из крема, усадила за полированный стол… Поболтали. Он выглядел как всегда: высокий, худощавый, печальные глаза, благородный профиль. Он попросил почистить его костюм, я не стала звать слуг, а просто облизала остатки шоколада с нарядной ткани… Мы были рады нечаянной встрече.
Наш маленький город - бисквитно-кремовая Москва. Он легко умещается на ладошке.