Про пап

Рассказик, в нем я узнала и своего папу, которых меня дико любит, но не говорит этого, а только учит ка жить, как внуков воспитывать. Но и сам с ними нянькается все свободное время
БЫТЬ ВЗРОСЛОЙ ДОЧЕРИ ОТЦОМ

Когда папа звонит из Украины мне в Москву, он каждый раз задает два вопроса:
1. Как твое здоровье?
2. Как твой компьютер?
Он мог бы спросить как работа, как личная жизнь, как погода, в конце концов. Но он спрашивает только о том, в чем разбирается. Когда-то, до того как стать учителем, он закончил медицинское училище, и с тех пор уверен, что знает о человеческих болезнях всё. А значит - может уберечь от них своих близких.

- У тебя нет подозрительной сыпи? - спросил он, когда я вернулась из джунглей. - Тебя кусали москиты? Ты пила некипяченую воду?
Мне пришлось тут же, не отходя от телефона, изучить собственный живот на предмет прыщей и покраснений. Для моего папы это важно. И я уже привыкла к тому, что, звоня из другого государства, он может потребовать, чтобы я в течение нескольких минут кашляла в трубку - он должен понять сухой у меня кашель или влажный, с хрипами или без, поверхностный или глубокий. И я, несмотря на роуминг, долго и старательно кашляю, вместо того, чтобы рассказывать о своих делах. Я не признаюсь: "Пап, у меня обычная простуда, я уже была у доктора". Потому что тогда нам не о чем будет разговаривать.

Затем он переходит к техническим вопросам. Три года назад у родителей появился компьютер, и мой отец тщательно изучил всю доступную ему литературу по этой теме.
- Проверяй машину на вирусы! - кричит он. - Касперского загрузи! Я пришлю тебе ссылки!
Поначалу меня пугали такие разговоры. Какой, к черту, Касперский, если я занимаюсь процедурой развода с собственным мужем? О каких компьютерных вирусах речь, если у меня сложности на работе? Но потом я сообразила, что вопросы "Как твое здоровье?" и "Как твой компьютер?" - на самом деле зашифрованная тревога. Папе трудно проявлять эмоции, он не знает как наладить диалог, как себя вести со мной - "Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!" И фраза "Как твой компьютер?" - это всего лишь его способ спросить взрослую дочь как живет она сама.

"Модернизируй программное обеспечение!" - говорит папа, а я слышу: "Я люблю тебя. Я волнуюсь о тебе". "Больно глотать? - спрашивает он. - Ну-ка сглотни! Сглотни! Что чувствуешь?" - а я чувствую его заботу, его желание быть нужным мне. В детстве все было просто - если я простужалась, папа разворачивал масштабную компанию по спасению ребенка. Он таскал тазики с горячей водой: "Будем парить ноги!", заваривал какие-то травы, придумывал бесчисленные ингаляции. Горчичники, растирания, компрессы, вьетнамская "звездочка" - все шло в ход. Но сейчас, когда я выросла и уехала далеко, когда у меня появились взрослые проблемы, мой отец не знает как мне помочь. Постаревший, он стоит один против всего мира со своим маленьким чайничком с ромашкой - отважный воин, который стремиться защитить дитя от бед.

Его отец был таким же. Воспитанный как большинство мужчин в духе "Никаких нежностей!", он общался с детьми исключительно по делу. Он был бухгалтером, поэтому выражал родительскую заботу вопросами: "Как вы планируете бюджет?". Если дед узнавал, что кто-то из его детей одалживал деньги у друзей, он мог орать полдня. "Планирование! - вопил он, бегая из угла в угол. - Планирование - вот что важно! Я купил тебе ботинки, а ты решил еще на одни угрохать ползарплаты? Ну и что, что они финские? Дайте мне бумагу! Дайте бумагу и счеты немедленно, я составлю подробный отчет, как тратить финансы!"

Но когда у детей были семейные проблемы или они, как мой папа, начинали сомневаться, что правильно выбрали профессию, дедушка испуганно замолкал и звал бабушку: "Иди, мать, поговори". Чувства, слезы, любовь, простые человеческие сомнения - это была не его стихия. Он твердо вызубрил установки общества - "Мужчины не плачут. Мужчины не сомневаются. Мужчины не сюсюкают" - и вынужден был всю жизнь их придерживаться, как трамвай рельсов. Он просто не знал, как выразить свою любовь. Его сердце подчас разрывалось от тревоги и нежности, но максимум, что он мог предложить своим детям - это деньги и свои услуги в качестве финансового аналитика.

Ох, отцы, старые солдаты, незнающие слов любви. Вы украдкой обнимаете и целуете детей, пока они маленькие, пока ничего не соображают, а когда они взрослеют и начинают мыслить самостоятельно, вы зажимаетесь, неловко мнетесь рядом: "Ну это+ Как вообще? Как твой автомобиль, карбюратор не барахлит?" Казалось бы - сейчас самое время разговаривать с ребенком на равных о действительно важных вещах. О любви. О мечтах. О жизни. Но вы можете только с серьезным видом нести какую-то второстепенную чушь.

Вас воспитывали как "настоящих мужиков", то есть неласковых, суровых, и тем, видимо, особо мужественных. Поэтому вы вечерами звоните из своего опустевшего гнезда в другой город и недрогнувшими голосами толкаете монологи про какие-то "обои под покраску", которые ребенку обязательно надо переклеить в новой квартире и о смесителе, который приглядели ему на рынке: "Ты понимаешь, что бы там ни писали производители - все равно всё делается в Китае! Мне Иван Григорьевич дал подробную консультацию. Ты только послушай+"

И мы улыбаемся и терпеливо слушаем. Мы понимаем.