Нюськины родственники.

Стала чаще бывать у мамы, а там кошка-мать, и три хвоста разгуливают по первому этажу. Освоились. Теперь это ИХ дом.
И как-же отличается встреча, если я «с гостинцами», и та же я, но «налегке».
Если начинаю шуршать пакетами с кошачьим кормом, но навстречу мне несутся легкие лапки, морды заинтересованно задраны, глаза умильно прищурены, будто цыгане высыпали навстречу, и поют: «К нам приехал, к нам приехал, дорогой наш человек!!!».
Но стоит мне появится налегке, и меня снова «никто не узнает». Пробегая мимо, недовольно смотрят искоса: «ХодЮт тут всякие, ходЮт… Гражданочка, вам чего? Вы нам вовсе не знакомая!».
Даже самый контактный котик не подойдет. Лишь глядит укоризненно, осуждающе: «А я-то, дурак, тебе верил, ждал, надеялся...».
Они умеют внушить мне чувство вины! Морды стали — поперек себя шире, шкуры лоснятся, хвосты уверенно торчат вверх, им всего хватает, и тепла, и еды, и уважения.
Главная коша теперь стала овальная, будто с картины Кустодиева, все еще шипит на нас, для порядка, но кто бы теперь узнал в ней, ту дикарку, которая лишь завидев человека, бросалась прочь…
Мама довольна. Но все разговоры о том, что пора бы их стерилизовать, обрывает. Ей жалко котов, жалко денег, (и не важно, чьи деньги), она готова найти 100 причин, чтобы котиков оставить «так как есть». Младшая кошка самая дикая и осторожная, ее трудно поймать, и даже с лакомством гладить не дается.
Итого: две кошки, два кота и неопределенность. Украшают дом, развлекают маму, славно с ними.