День Аиста.

1 апреля исполнился год, как мы вместе. 27 февраля исполнилось 2 года моему сыну. У меня тут много розовых соплей по этому поводу. Потерпите?... В свое время именно розовые сопли тут, на конфе, окончательно меня утвердили в решение, может, и мои хвасты кому-то на пользу пойдут?

Я очень-очень долго собирала документы, и мне все время как будто подножки ставили – вот как будто специально все, что можно было задержать, задерживалось – по независящим от меня обстоятельствам. Была даже мысль, что, может, это мне знак такой нехороший… Но потом Программа объявила о Поезде Надежды в Вологду – «за сыновьями» - и все затруднения как рукой сняло, и все покатилось, как по маслу. В общем, как это многие описывают: зеленый коридор прямо к сыну. И он, видимо, все это время терпеливо ждал именно меня – ничем другим объяснить тот факт, что умный, красивый, абсолютно здоровый (!), даже пальцев не сосущий и развитый по возрасту славянский мальчик с полным статусом оказался никому не нужен – в личном деле я подглядела с десяток отказов от других кандидатов.
А я поначалу ведь даже смотреть его не хотела – мне сразу назвали неправильный возраст, полгода вместо года, а я была совсем не готова на такую мелюзгу – с работы уволиться не могла… Но его врач возмутилась: вы что, его не посмотрите даже?! Да он у нас такой! Такой!... И я пошла смотреть.
У него были обалденно черные и очень-очень внимательные глаза. «Штирлиц!» - сказала доктор, наблюдая как он молча и сосредоточенно переводил взгляд от меня к ней, от нее к воспитателю… Я ему совсем не понравилась. Разревелся. И его увели: в белых колготках на три размера больше, в девчачьих босоножках и розовой кофточке. Он всего пару недель назад начал ходить сам, и шагал, как пьяный матрос – враскачку, очень потешно.
На второе свидание он разрешил себя потрогать. На третье я услышала, как он хихикнул: для этого пришлось долго щекотать и целовать его в пузо. Он же не улыбался. Вообще. Серьезные черные глаза – и тигровая головенка, длинная, как дынька. Тигровая, потому что вьющиеся волосики только что подстригли, и получились смешные такие волны.
С Поездом Надежды я вернулась домой, а спустя две недели привезла и Славку.

Слава оказался моим, совершенно моим ребенком. Я уже несколько раз рассказывала обо всех этих совпадениях: он родился в феврале, как я и мои родители, рос на улице Комсомольской – как я и мои родители в трех разных городах, - и звали его именно так, как я мечтала назвать первенца – в честь отца.
Больше всего я боялась, что не смогу понять, что он будет требовать. Да и вообще – такой маленький, я ведь ничего не смыслю, как взять, как обмыть, как кормить… Никаких проблем не возникло: ни разу не было случая, чтоб я не доперла, от чего он плачет. И сейчас, когда он говорит уже, но говорит «с акцентом», его речь понимаю только я – и всегда с первого раза. Оказывается, все это совсем не трудно – может, на каком-то инстинктивном уровне…
Я готовилась к ужасам адаптации и тихому тупому подвигу. Я настраивала себя преодолевать и бороться. Но оказалось, что ребенок – это не работа и не борьба. По крайней мере, такой маленький ребенок. Или – такой мой ребенок. Это ежедневный и бесконечный кайф. И даже когда устаешь от его непрекращающихся «мама, ммм! Мама, ыыы!», и даже если совсем уж расшалится, и приходится разговаривать очень-очень строго – все равно любишь, каждую секунду, даже во сне…
Слушайте, за год не было еще ни одного дня, когда бы я не шептала «Спасибо!» за своего сына. Я не верующий человек, но вот все это время мне очень хочется, чтоб был кто-то, кому можно адресовать спасибо за это бесконечное счастье. За эти родные дырочки, сопящие рядом по утрам. За эти розовые «ладошки» маленьких ног, которые накрываешь одеялом. За пальчики, которые гладят твое лицо сквозь сон и тихонько трогают твою руку вечером, когда держишь его на коленях и поешь в сотый раз песенку про «бау-бау».
Впрочем, кое-кого, кого можно поблагодарить, я все-таки знаю. Девушек из Программы и Галину Сергеевну. Своего сына у черта на куличиках, в Вологде, я без них просто не нашла бы. Спасибо им огромное.