Возвращайся

Конечно, ты вернешься. Мне кажется, что это будет лето, может быть август. В прошлый раз мы встретились в октябре. Зима почти началась, дни стали скользкими, ясными, пахнущими мерзлой землей и – удивительно светлыми.

Однажды я проснулась и поняла – я не одна. Именно так – проснулась и поняла. Был рассвет, когда я открыла глаза, пробудившись от этой трепещущей во мне мысли: я не одна. Я помню, что почувствовала себя… кошкой, уютной, тянущейся, свернувшейся клубком в постели.

Никаких признаков твоего присутствия еще не было. Но я жила, ездила на работу, возвращалась домой – и знала, что больше я не буду прежней, что во мне – тайна.

Тест все подтвердил. Я помню, у меня дрожали руки, все перевернулось – весь мир стал другим, весь мир существовал только для тебя, весь он был тобой, ты – моя тайна, мое сокровище.

Потом действительно задержка, день, два, три, неделя…

УЗИ. Ты есть!

Я несла тебя, как хрусталь. Я ела и дышала для тебя, я рассказывала тебе мысленно о деревьях, птицах, о зимнем небе, о том, что, когда мы увидимся, я все это покажу тебе. Я ждала, считая дни от твоего появления до встречи. В июле, я увижу тебя 24 июля. Это будет вторник. Был конец ноября – целая вечность до нашего с тобой лета. Но я жду тебя.

5 декабря, тебе 7 недель. Мы с твоим папой сидим в кино. И мне тревожно. Почему.

Дома ночью – кровь. Немного, капли. Я рыдаю. Прости меня, что я так плакала. Нельзя было, но тоска, ужас, животный, непередаваемый страх, и голос разума и собственного мужа – вызывать скорую. Я ничего не знала, я не знала, что мне делать. Я умоляла не вызвать скорую, я боялась, что сделают операцию сразу, что не заметят тебя, что нас разлучат, и ничего больше не будет.

Я еле дождалась утра, доехала до больницы. УЗИ.
- Все хорошо?
- Отслойка, гематома 1,7 мм.
- А ребенок?
- Жив. Вот сердцебиение. Смотри.
Звезда, пульсирующая звездочка на темном небе. Счастье мое.

- Подожди…вот еще. Их двое. Двойня. Однояйцевые близнецы.

Врач не сказала, что надо ложиться в больницу.
Сказала провести 7 дней дома с магнеВ6 и папаверином-ношпой.

Прости, что я послушала ее.

Выхожу к мужу. Как сказать. Мне немного смешно

Все хорошо, но есть новость- двойня. Глаза округлились, смеется.

Летим домой, счастливые.

Созналась на работе. Радость, щебетание. Сказала – придется лежать дома. Лежала. Я до конца так и не осознавала, что происходило тогда.

Через неделю – контрольное УЗИ.

Ну, что там? – мое сердце – в пятках.
- Гематома рассосалась. Отслойка прошла.
- А сердцебиение?
- Есть.
А дальше было вот что. Я шла домой и мне было нет,н е страшно, а тревожно. Как это описать. Мне было тоскливо, неуютно и сердце знало – вы ушли. Этоя сейчас понимаю, тогда я просто думала – почему у меня такое настроение.

Ночью мне приснилась я сама. Я смотрела на себя сверху – спящую, руки мои лежали на как будто уже округлившемся животе. И я могла видеть через плоть – кожу, мышцы – внутри меня было темно и глухо. В животе горела свечка. Я проснулась в ужасе, разбудила мужа. И сказала мне рано утром нужно на УЗИ– в роддом. Он удивился.

В 9 утра мы были в 4-ке на Калужской. 26 декабря.

В очереди среди девушек в халатах, с животами – я, кажущаяся здесь лишней, пока лишней, думаю я.

В кабинете:

- У меня двойня. Посмотрите.

Профессор молчит. Щурится в экран. Я смотрю не на экран – мне страшно. Я смотрю на его лицо.
- У вас ЗБ.
Я знаю, что такое ЗБ, знаю. Но, Господи, еще секундочку я поживу без этого. Не надо. Предательский голос становится тонким, и я вру, чувствуя, что мне становится горько, горло сжимается, и я выдыхаю

- Что это?
- Замершая беременность. Срочно нужна операция, до Нового Года.
- Нет
- Что нет? Я не Господь Бог, я не могу их оживить.

Я заплакала. Мне казалось, что меня пронзили, я физически ощущала, будто я умираю. Умираю – здесь и сейчас. Почему мне врач сказала, что сердце есть? Я села на ступеньку – там перед креслом была ступенька. И я хотела плакать сильно-сильно, но получалось, что я выдыхала, и мне казалось, что внутри меня – страшный, безудержный зверь, который не может найти выход.

Когда я вышла – муж сидел в очереди и ждал меня. Он улыбался. Я подошла и смотрела на него, я не помню что я сказала, но это было тихо, шепотом. Потому что мне хотелось – ОРАТЬ. Там были беременные.
И я побежала по коридору – до лестничного пролета. Там я плакала – долго. Жизнь уходила.

Потом в машине я успокоилась. Я сказала, что мы не должны верить. Мы поехали в арт-мед. Когда я входила во второй кабинет на узи, я шла без надежды. Узи подтвердило – я уже три недели хожу, но сердца не бьются.

У меня было 10 недель, вы ушли на 6-7.
Операция была на следующий день.

Потом было несколько этапов.

- Я была как будто веселой. Все кончилось, все ужас прошел.
- Потом я стала злой, я стала все ненавидеть. Мне хотелось все разломать.
- Потом мы долго. Долго было тоскливо. Меня как будто бы не было в мире.
Прошло полтора года. И мне светло. Я иногда плачу – но мне светло. Спасибо, что вы были. Я все равно ваша мама. Теперь я могу понять, что такое материнство. Я никогда не забуду того – первого счастья. Все равно я думаю – слава Богу, что все было.
Уже потом после всего. Моя близкая подруга рассказала мне свой сон, который ей приснился, когда она не знала о моих проблемах. Она не знала, что у меня близнецы. Тогда еще и я сама не знала.

Дача. Ночь. Все мы спим в разных комнатах. И она видит – мы с мужем крепко спим, а в ногах у нас копошатся два ребенка – девочка и мальчик.
Девочка сползает с кровати и говорит
"Мне холодно. Я ухожу". Мальчик идет вслед за ней, и говорит "Я вернусь".
Я все-таки не верю в сны. Но в то, что ты вернешься, я верю. Мы все также тебя ждем. Приходи – летом или зимой. Когда захочешь.