Что-то я расписалась в последние дни. А куда деваться, если жизнь становится все прекраснее и удивительнее час от часу?
Взять, к примеру, сегодняшний вечер. Это не вечер, а хроника пикирующего кипятильника.
В начале десятого вырубается свет. Ну ясное же дело - народ массово пришел домой, и во всех квартирах разом врубили все водонагревательные приборы.
Первые пять минут я бестолково мечусь по квартире, отключая все лишнее и пытаясь сообразить, что делать дальше.
Через пять минут я понимаю, что дальше мне остается только раздернуть шторы на кухне, чтобы поймать последние остатки дневного света, и в сгущающихся сумерках быстренько перемыть всю посуду, до которой целый день лениво было дойти к раковине. Намыливаю и оттираю я всегда все очень тщательно, не разглядывая, где запачкалось, а где нет, а результат проверяю на ощупь - штоп шкрыпело - так что свет мне для мытья посуды не принципиален.
Еще через 10 минут, вымыв посуду, я пытаюсь сообразить, чем кормить и мыть мужа. По всему выходит, что ни кормить, ни мыть его нечем. Все на лепездричестве, все в коматозе. Заранее ужин не готовлю никогда - этот капризник любит трескать свежегоряченькое. Докапризничался, родимый. Будешь жевать колбасу из подтаивающего холодильника и горячо благодарить жену, что она не поленилась за этой колбасой сходить в магазин (а могла бы и не ходить, стратегический запас сосисок у нас всегда наготове, могла бы магазин и до завтра отложить).
Еще через минуту пытаюсь сообразить, а что же с мытьем? Нет, я все понимаю, "не баре, мыться в раковине будете" © Но не ледяной же водой! На плите я обнаруживаю полную то ли семи-, то ли восьмилитровую (до сих пор никак не могу посчитать) кастрюляку чуть тепленькой воды - это я еще днем собиралась посуду мыть, втемяшилось мне водички погреть, хотя обычно мою в холодной воде с помывкой - а тут бзик какой-то приключился, я ее и нагрела. Очень полезные у меня бывают бзики, беру я себе на заметку и начинаю высчитывать, сколько еще кастрюля протянет в пригодном для жизни виде. По всем расчетам выходит, что даже если муж позвонит, что он вышел с работы, ВОТПРЯМЩАС - кастрюля до него не дотянет. Может быть, дотянет чайник, который я тоже зачем-то подогрела несколько часов назад, и он чуть теплее, чем кастрюля.
Сориентировавшись на местности, я решаю, что путь генерала Карбышева мне не подходит, и принцип "не доставайся же ты никому" - не мой принцип. Поэтому я хватаю кастрюльку и бегу в ванную мыться сама. На полноценное омовение этой кастрюли мне не хватит, поэтому моюсь методом, как выражается моя мама, "от сих до сих и от сих до сих". Вода еще даже чуть-чуть остается. Ну и чайник - для мужа, последний оплот цивилизации. Может, его одеяльцем укутать?
Выходя из ванной, слышу голоса на лестничной клетке. Поскольку на мне из одежды лишь очки на носу и свечка в руке - судорожно скачу в комнату, хватаю халат, даже не застегиваю, просто запахиваюсь, чтобы поскорее, вылетаю из квартиры узнать, что почем... и передо мной разворачивается панорама двух запираемых дверей. Хреновый из меня спринтер. К тому же, прыгая в комнату, я капнула свечкой на ковер. Ковру, конечно, по фигу мороз, он синтетический и изрядно битый жизнью, то есть нами. Запоминаю место, чтобы, когда дадут свет, включить утюг и через туалетную бумагу снять стеарин.
Беру в руки телефон, смотрю время - без света я всего полчаса, а уже столько успела наворочать! Посуду помыла, в кухне сослепу надрызгала (видеть не вижу, но тапки по линолеуму скользят угрожающе), в ванной просто море разливанное на полу, на ковре - стеариновое пятно. Даешь пятилетку в четыре года такими темпами!
И ровно в этот момент мобильник начинает прыгать у меня в руках. Муж, очень приятно. Очень приятно, муж. Как раз вовремя: "Я домой!" - радостный такой...
А чего ты, говорю, тут забыл? Он чуть своим мобильником не поперхнулся: "То есть как?" А вот так, говорю. "Бригады" твоей сегодня нет (слава тебе, Господи!), света нет, ужина нет, воды горячей нет. Осталось только оторвать тебе хоботок и жужжалку, а голодным, грязным и злым ты и так останешься.
Муж в шоке едет домой, я мрачно брожу по квартире, пытаясь понять, что еще можно сделать. Попутно отмечаю себе в уме, что я, как всякая истинная cвoлoчь, по-любому не в пролете: помыться я уже помылась, хотя бы кое-как, а насчет покушать - так я могу и ряженочки выпить с кексиком (ай, маладца Катя, что до магазина дошла!), для меня холодный ужин, в отличие от мужа, не нонсенс, а вполне себе норма жизни наравне с горячим.
Еще минут пятнадцать я тупо смотрю в окно и думаю,
Жизнь налаживается.
Аллилуйя.
